— Им лицо твое не понравилось, — все-таки не сдержалась я.

— Возможно, — он так и не оторвал взгляда от пола, а широкие плечи напряглись еще сильнее, на шее отчетливо проступила вена. — Трогать мне их было нельзя, калечить нельзя, даже рычать на них было нельзя.

— Почему? — вырвалось у меня. Это же так глупо.

— Политический скандал, — просто отмахнулся он, а я нахмурилась. Какой политический скандал из-за простого наемника? Что за чушь? А кок продолжал, — Приходилось молча терпеть. Удержать волка внутри тогда было сложнее всего. Помяли они меня серьезно и выкинули на границе. Мне чудом удалось открыть портал, вот только координаты я указал не те, перепутав несколько связок, и в результате оказался в Кромеле, в маленькой душной комнатке какой-то таверны.

— Кромель? Городок на берегу Стеклянного моря, — пробормотала я.

— Да. На этот гребаный портал ушли последние силы, и я рухнул на кровать, теряя сознание. Феи, оказывается, смазали свои серпы ядом, не помню названия: магия не слушалась, регенерация шла плохо. Я истекал кровью, но даже обернуться не мог. Волк внутри будто увяз в чем-то, погибал, захлебываясь в сером мареве. И даже хаос не мог ему помочь. Следующие три дня я метался в бреду. Думал, что подохну, — кривая издевательская улыбка появилась на его губах. Презрение к самому себе. — Но появилась она, моя пара. Я не видел ее, но чувствовал руки, слышал тихий шепот, ощущал запах. Она приходила всегда перед самым рассветом, и мне становилось легче. Волк постепенно выбирался из липкой темноты, в которой увяз всеми четырьмя лапами, слыша зов своей невесты. Ты же знаешь, ради своей пары, мы способны одурачить даже смерть. И он рвался как оголтелый, черпая силы из желания быть с ней. Еще через три дня я смог подняться на ноги, спустился вниз. До сих пор помню перепугано-удивленную рожу хозяина-тролля. Я заплатил, хорошо заплатил, наверное, гораздо больше, чем действительно стоили шесть дней проживания. И спросил, про девушку. Из постояльцев в таверне женщина была одна — она. — Я скрипнула зубами, Тивор так и не назвал мне имя. — Они с отцом и братом пережидали в той таверне морскую бурю. В тот год было как-то много бурь и штормов.

— Уж мне можешь не рассказывать, — волк меня не услышал.

— Трактирщик ткнул пальцем на выход. Она стояла рядом с братом, и они явно собирались уезжать. Чистая, светлая и… маленькая. Совсем маленькая. Я сначала даже не поверил. Боялся, не мог к ней подойти, не решался огорошить ее признанием. Вместо этого я дождался ее отца, мы все обсудили. Странно, но лис быстро пошел мне навстречу, выставив единственное условие — я должен был дать ей время вырасти. И я согласился. Мы так и не познакомились с ней тогда. Все эти пятнадцать лет я жил письмами ее отца, я строил дом, а волк внутри спал. Знаешь, сейчас, вспоминая те события… Я считаю себя счастливчиком и везунчиком.

— Везунчиком? — я не понимала, я действительно не понимала.

— Тот шторм сыграл мне на руку. В таверне тогда были только я, моя невеста с семьей, сам хозяин и его жена. И никого больше. Первые три дня моего пребывания в Кромеле буря была настолько сильной, что выворачивало деревья с корнем, все прятались по подвалам. Ни подавальщиц, ни постояльцев, к тому же я умудрился попасть в комнату под самой крышей. Поэтому меня никто не заметил, поэтому хозяин узнал о моем существовании, только когда я сам спустился к нему, на шестой день, когда шторм только утих. Благодаря той буре я нашел свою пару — редчайший дар, истинное сокровище. Ты же знаешь, многие волки так и умирают одиночками, — а у меня в голове толпились мысли. Не про волков-одиночек, про мужиков-идиотов.

— То есть ты ничего не знаешь о ней? Вы ни разу не говорили? Не провели вместе и дня? — шока на моем лице он тоже не заметил, ну или предпочел не заметить.

— Все, что мне надо, я знаю из писем ее отца. Знаю, что любит, чем увлекается, знаю ее привычки и предпочтения.

— А она?

— Она должна меня помнить, ну и барон сообщил ей пять лет назад, что она помолвлена, — барон?

— Какой барон отдаст свою дочь за наемника? За того, кто побывал на пустошах?

— О, я выгодный зять, — усмехнулся этот невозможный мужчина. — Очень выгодный. Мои связи и деньги перекрывают все мои недостатки.

— Погоди, — я замахала на него руками, — то есть ты провалялся три дня в горячке, возможно повредился умом, ты ничего не видел, тебе привиделись какие-то смутные прикосновения, потом под руку удачно подвернулась на первый взгляд подходящая девчонка с миленьким личиком и ты решил, что все, что она твоя невеста?!

— Волк признал ее парой, — решимость в его голосе почти давила на плечи, а я расхохоталась.

— Ты слышишь себя? Это же бред!

— Нет, птичка, это жизнь, — ответил он спокойно, снисходительно взглянув на меня. — Этот снисходительный взгляд стал последней каплей. Все, мне надоело играть! Давать ему шансы!

— Кто она волк, кто твоя невеста? Назови мне имя, — он резко дернул головой, пригвоздив меня холодным, твердым взглядом к месту. Я сжала кулаки под столом, чтобы не закричать от ярости.

— Зачем тебе это знать? — голос вмиг стал стальным.

— Хочу понять, что ты скрываешь. Хочу понять, не угрожает ли твоя девчонка каким-то невероятным образом кораблю и моей команде, — ну же, Тивор. Просто ответь, не вынуждай меня!

— Команде и кораблю, не тебе лично и твоим планам на меня? — я вцепилась зубами в булочку с маслом, чтобы не заорать от ярости и разочарования. Кретин.

— Не льсти себе, — процедила я.

— Нет, не угрожает, — хмыкнул он.

— Ладно, как скажешь, — я отбросила выпечку на тарелку, откинулась в кресле. Оказывается, я была напряжена не меньше, чем он, сидела на самом краешке.

— Теперь ты понимаешь? — он скопировал мой жест, тоже расслабился. Я подняла вверх брови. — Вся эта история настолько нелепа, что осуществиться могла только, если она действительно моя судьба.

— Не понимаю, — отрицательно дернула я головой. — Это бред Тивор, на мой взгляд, — я встала и прошла к двери, открывая ее для оборотня. — Она твоя пара и бла-бла-бла, почему тогда твой волк среагировал на меня? Как на женщину? Почему ты сам среагировал на меня? — Мужчина поднялся, подошел ко мне, нависая и давя совей мощью.

— Я еще разберусь, — глухо выдохнул он.

— И еще, за все то время, что ты здесь распинался, ты ни разу так и не сказал заветного слова. Маленького, но такого важного. Лишь твердил, что она твоя пара.

— Само собой разумеется, что я люблю ее, должен любить.

— Ой ли? Вот прямо должен? — я уже не скрывала издевки.

— Не придирайся к словам! — рыкнул он, наклоняясь ниже, шепча в самое ухо. — Зачем ты делаешь это Кали?

— Я просто хочу разобраться. Может и ты тогда разберешься, — я отошла на шаг, шире, распахивая дверь. Для себя я все поняла.

— Это судьба, — повторил он, будто пытаясь убедить не меня, но себя.