– Ты права. Ты всегда права, и это ужасно. Почему же я стал таким хлюпиком? Я полное ничтожество. Я даже не могу поставить на место собственную жену…

– Это потому, что ты зависишь от нее материально! – Вика начала всерьез заводиться. – Прекрати истерику! Протрезвеешь – поговорим.

Виктор сжал кулаки.

– Вика, скажи, – муж схватил Викторию за подбородок, и она вдруг почувствовала, насколько омерзителен ей сейчас был этот человек, – я ведь правильно понимаю, ты просто использовала меня? Ты выходила замуж по расчету, дабы использовать деньги и связи моих родителей… Так?

Виктория расхохоталась:

– Очухался! На сотом году совместной жизни! Иди теперь и застрелись!

– И застрелюсь!

– Вперед! Я с тобой, пока ты в себя не придешь, все равно разговаривать не буду!

Виктория отвернулась, закрыла глаза и попыталась заставить себя вновь уснуть. Подумать только! Она и представить себе никогда не могла, что в ее семье может разразиться подобная безобразная сцена! Пусть Виктор протрезвеет и придет с извинениями. Как он вообще мог позволить себе так разговаривать?! Докатился… Скоро ничем не будет отличаться от обычного алкаша.

– Но он не застрелился. – Рассказывая мне все это, Виктория заламывала руки, стараясь унять рыдания. – Обкололся наркотиками. Умер от сознательной передозировки. Я и не предполагала до этого, что он и раньше сидел на наркотиках. А может, и не сидел. Возможно, решил попробовать, а потом использовал для самоубийства. Я не уверена…

– Вика, – я даже не знала, что сказать, – но ведь ты не могла предположить такой исход…

– Это я убила его! – принялась снова рыдать Виктория. – Должна была поддержать, а вместо этого высмеяла и прогнала. А ведь я знала о его слабом характере. Еще и эта неудержимая в последнее время тяга к алкоголю. Мне бы присмотреться к нему, кинуться спасать, вытягивать… А я цинично построила свою карьеру на деньгах и связях его родителей и перестала уделять ему элементарное внимание. Он умер, чтобы научить меня ценить близких. Я виновна в его смерти. Как это страшно! Жить с таким клеймом на душе просто невыносимо…

– Перестань, – я принялась гладить подругу по голове. – В конце концов, это было давно, это давно уже в прошлом.

– Да. Но теперь Бог карает меня за эту вину. В свое время предала я, теперь предали меня. О, как жестоко мирозданье!

Последняя фраза показалась мне какой-то театральной, и я решила, что Виктория наконец пришла в себя.

– Это была история о смерти, – продолжала она. – А теперь твоему вниманию предстанет рассказ о любви…

– Только материться не надо, – попыталась я разрядить атмосферу. – Про «мать ее» и все такое ты уже говорила…

– Ну да, – Вика усмехнулась. – Хотя такое не грех и повторить. Так вот…

На этот раз Виктория говорила без малейших эмоций. Она смотрела прямо перед собой, как загипнотизированная. Только губы шевелились. Казалось, монолог плыл отдельно от самой Виктории. Увы, монотонность интонаций рассказчицы ничуть не смутила мое воображение. И я тут же увидела происходящее во всех, возможно, и не существовавших никогда деталях.

После смерти мужа Виктория с головой ушла в работу. Забивая себя рабочими проблемами до изнеможения, она хваталась за все новые проекты. Вика делала все, чтобы не оставить себе ни секунды для тяжелых мыслей и угрызений совести. Уже давно оценившие энергию невестки родители покойного мужа помогали Виктории все глубже проникать в мир бизнеса. Сама же Вика с ужасом понимала, что превращается в робота, в бесчувственную машину, в муляж женщины.

Однажды одна известная в городе фирма праздновала свой юбилей. По долгу службы Виктория обязана была присутствовать на торжестве. Вопреки сложившимся традициям, всех гостей пригласили с семьями. Очень скоро публика разбилась на группки по половому признаку. Так Виктория попала в компанию жен бизнесменов. Как ни странно, именно общество этих легкомысленных, не обремененных ни заботами, ни интеллектом созданий, беспечно щебечущих о моде, косметике и любовниках, вернуло нашу Викторию к полнокровной жизни.

«Почему кто-то живет насыщенно, а я нет?!» – возмутилась она и стала насильно водить себя по выходным в бассейн и на шейпинг два раза в неделю. Всякие доверительные отношения с женами партнеров и конкурентов категорически исключались, но на это никто и не претендовал. «Партнерши по безделью», – мило именовала этих женщин Виктория. Еще она почтительно-иронично называла их круг «мастерская слухов», будучи иногда уверенной, что все городские сплетни порождаются именно этими женщинами.

– Девчонки, что я знаю! Только никому ни слова, я обещала молчать, – весело тараторила какая-нибудь из барышень.

– Ну? – и Виктория вместе со всеми ждала очередной бредовой истории.

– Наша Любонька – ну та, что уже не наша, потому что ушла от мужа и докатилась до дешевой районной тренажерки – теперь опять вернулась в семью. А ведь уходила-то не просто так, а к проституту!

Все барышни прыснули со смеху. Виктория тоже, хотя особо и не вдумывалась, о чем идет речь.

– Да-да! Тот парень, с которым она это время крутила шуры-муры, раньше работал мальчиком по вызову. Она с ним так и познакомилась – заказала в агентстве услуг, когда муж в очередной раз на месяц отбыл в командировку. Вообще, конечно, оно и ясно. Что он хотел? Уехать на месяц! Мой себе такого никогда не позволяет.

– Про твоего мы и так все знаем, – зашикали подруги на рассказчицу. – Так, а Любонька что?

– Ой, да сначала влюбилась в этого своего жиголо. Хотела поставить на ноги, наполнить его жизнь смыслом, потом поняла, что бесполезно, и вернулась к мужу. Скоро, думаю, в нашу компанию снова нагрянет. Только не проговоритесь, что я вам все это рассказала! У нас с Любонькиным мужем общая домработница, вот она меня этой историей и побаловала. Не знаю, конечно, как мы теперь с Любонькой сможем общаться. Надо же иметь хотя бы элементарную брезгливость, надо понимать, с кем связываешься.

– Что за снобизм? – вмешалась Зинаида, которая единственная из всей компании действительно была Вике интересна.

Пышнотелая и коротко стриженная, она была заметно старше всех остальных дам, но при этом значительно ярче. Огромных размеров Борис, второй муж Зинаиды, занимал весомое место в администрации города, посему Зина тратила на собственную внешность бешеные деньги. Хотя Зинка и без всяких ухищрений могла бы великолепно выглядеть. За счет собственной энергии и обаяния. Борис, похожий на дорогого, породистого светского бегемота, души в жене не чаял. От их пары веяло надежностью и мещанским благополучием. Виктория любила бывать у них в гостях и греться в лучах несокрушимого оптимизма. До вступления в этот брак Зинаида работала в каком-то государственном учреждении.

– Жуть! – не без удовольствия вспоминала она о своей хотя и голодной, но зато свободной и веселой молодости. – Коллектив – сплошное бабье. Даже повыделываться не перед кем. Только и слышно весь день: «А мой – такая сволочь, бьет меня», «А мой пьяница»… Тьфу! Не нравится – не живи с человеком, а живешь – так не рассказывай о нем гадости! На все расспросы я всегда с серьезным видом отвечала: «А мой, покойник, чудесным был человеком». Вот однажды сидим, обложенные всякими бумагами, делаем вид, что работаем. Тут телефон звонит. Оказывается, мой бывший муж на проводе. Он, зараза, еще и отрекомендовался. Так одна из наших баб сначала побледнела, а потом как захохочет: «Эй, Зинка, беги скорей, твой мертвец звонит!» С тех пор и повелось всех бывшеньких «покойниками» звать. Столько веселья тогда было! Когда Борька уже на горизонте нарисовался, пригласила его к себе, мама с бабушкой как раз на огород уехали. Жарко так, а он в костюме. Ну я без колебаний и говорю: «Слушай, ты б переоделся, что ль. Расплавишься от такой жары. Там в шкафу покойничьи шорты лежат, возьми их!»