— Дядя Лайонкрофт!

Джейн спрыгнула с софы и бросилась к нему, младшие сестры поспешили за ней.

— Это все для меня?

— Джейн, — попыталась Роуз усовестить дочь, — прояви немного сдержанности.

— Но ведь это мой день рождения, — радостно улыбнулась девочка, глядя на Гэвина. — Для кого же еще это может быть предназначено?

— Ты права только наполовину, — начал он и вздрогнул, видя, как поблекла ее улыбка. — Эти две коробки предназначены для Рейчел и Ребекки — здесь новые куклы взамен сломанной.

— О-о! — Джейн чуть отступила, в то время как близнецы с визгом принялись разрывать оберточную бумагу. — О! Куклы!

— Да, куклы, потому что они дети, — возразил он серьезно. — Тебе тринадцать. Ты почти взрослая.

— Верно, — согласилась она, выпрямляясь. — Я почти женщина.

— Именно так. И я подумал, что вместо игрушек лучше купить тебе подарок, больше подходящий для молодой леди.

— Для молодой леди? Но у тебя остался только один пакет, и он самый маленький.

— То, что в этом пакете, не нуждается в большой упаковке. Называется это «мадам Руссо».

Джейн уставилась на него:

— Так зовут самую известную модистку в Лондоне, да?

Он нерешительно кивнул:

— Она прибудет через несколько дней, но если ты все еще будешь здесь, она будет рада сшить для тебя новые платья.

Она обхватила его за талию и сжала в объятиях так, что ему стало трудно дышать. Потом бросилась к матери:

— О, мы останемся здесь? Да, матушка? Скажи «да»! Это мой лучший день рождения!

Гэвин перевел дух. Как и с письмом мистеру Пембертону, он попытался вмешаться в их планы. Он надеялся, что, если сумеет убедить Роуз остаться еще на неделю, она перестанет считать его мерзавцем и будет относиться к нему как к брату. Он снова обретет сестру и племянниц. У него снова будет семья, хотя бы на несколько дней.

Роуз закрыла книгу, лежащую на коленях, и выпрямилась.

Ладони Гэвина взмокли от разочарования. Она не хотела оставаться в его обществе. Но почему? Неужели идея пригласить мадам Руссо оказалась недостаточно привлекательной? Возможно, Роуз все-таки подозревает его в убийстве ее мужа. Или, как намекнула мисс Пембертон, Роуз совершила убийство сама и хочет избежать наказания. Едва ли Гэвин мог осуждать ее, даже если это сделала она.

— Не знаю, — произнесла она медленно, не взглянув на него. — Посмотрим.

Джейн вздохнула и повернулась к Гэвину:

— Она передумает.

Но он не был в этом уверен.

Джейн кивнула, указывая на пакет в его руке:

— А что там? Что в этом пакете? Он для меня?

Она вырвала пакет из его рук и, разорвала оберточную коричневую бумагу.

— О-о! — выдохнула она. Глаза ее округлились и засияли. — Смотри, матушка, какая красивая цепочка с самым изящным медальоном, какой я только видела. — Ее пальчики расстегнули застежку, и она посмотрела на него, сдвинув брови: — Но медальон пустой!

— Да, — сказал он, засовывая руки в карманы. — Я подумал… если ты захочешь, пока мы будем ожидать прибытия мадам Руссо… я напишу для тебя миниатюру. Я хочу сказать — твой портрет. Если ты будешь мне позировать.

— Я бы очень хотела! — Девочка прижала медальон к груди. Цепочка свисала у нее с пальцев. — О, матушка, скажи «да»! Скажи «да», скажи «да»!

Роуз молчала.

Гэвин переминался с ноги на ногу.

— Думаю, да, — решила она наконец. — Но после мы тотчас же уедем.

Джейн восторженно вскрикнула и принялась танцевать, кружась по комнате, не обращая внимания на суровость в тоне матери и пустоту во взгляде.

Но не Гэвин. Ее неуверенный тон, напряженная поза и настороженное выражение лица — все это сказало ему больше, чем слова, произнесенные вслух, и подтвердило его худшие опасения. Все подарки на свете не могли бы удерживать их здесь бесконечно. И менее чем через неделю сестра и племянницы покинут его. И не вернутся.

Отправив ответ отчиму мисс Пембертон, Гэвин должен был убедиться в двуличии этой женщины. И не в ее комнате, где их разговор мог быть подслушан кем-нибудь из гостей. И не в разгар праздника Джейн, где на них постоянно были бы направлены любопытные взгляды. Она нужна ему немедленно, сейчас же!

И ему было необходимо остаться с ней наедине. Господи! Она так нужна ему! И что, ради всего святого, эта женщина делала возле двери его кабинета?

Гэвин выступил из тени:

— Вы хотели меня видеть?

Она вскрикнула и повернулась лицом к нему, прижимая руки к горлу, потом обезоруживающе улыбнулась. Но теперь он не доверял ее улыбкам.

— А-а… да. Доброе утро, мистер Лайонкрофт.

Не отвечая на ее приветствие, он проследовал в кабинет. Прошел мимо нее через комнату к письменному столу и опустился на стул.

Эванджелина поколебалась с минуту, прежде чем войти в комнату.

— Закройте дверь.

— Не думаю, что это разумно, — пробормотала она.

— Разумеется, неразумно, — бросил он отрывисто. — Неразумно приходить ко мне без сопровождения. Но прежде это вас не останавливало. Закройте дверь.

Она подчинилась и встала у закрытой двери, опираясь о нее спиной, будто в любой момент была готова убежать.

— Дело в том, — проговорила она вяло, не выпуская дверной ручки… — Я не хочу, чтобы меня хватились.

— Не хотите?

Гэвин откинулся на спинку стула, внимательно глядя на нее.

— Вероятно, не хотите. Хотя кое-кто сказал бы, что девушка, тайком убегающая от своего законного опекуна, едва ли может на это рассчитывать. Вы не согласны?

Она побледнела:

— Я… От законного опекуна?

— Послушайте, вот здесь у меня…

Гэвин расправил письмо, которое уже давно выучил наизусть. Он извлек ненужное ему увеличительное стекло из ящика письменного стола и принялся изучать документ сквозь него просто для того, чтобы ее прошиб пот от страха. Хотя сейчас он не мог видеть мисс Пембертон ясно, он чувствовал ее волнение, потому что дрожь в ее руках была столь яростной, что дверная ручка, за которую она цеплялась, дребезжала.

— Ах да, — сказал Гэвин, услышав, как она судорожно и громко втянула воздух. — Этот Нейл Пембертон требует вашего немедленного возвращения.

— Нет, — выкрикнула она, отделяясь от двери, и, все еще дрожа, приблизилась к его письменному столу. — Нет, вы не можете этого сделать. Я… я не могу. Я отказываюсь.

— Он ваш законный опекун, — повторил Гэвин, четко выговаривая каждое слово. — Вы же, конечно, не рассчитываете, что мы будем держать вас здесь вопреки закону?