— Возле кирпичного завода. Там еще стена из красногокирпича, а в глубине какие-то вагончики, вот я стою за ними. Но утром меняздесь непременно найдут, а машину бросить я не могу, куда я без машины?

— Жди меня, постараюсь быть через полчаса, —сказала я, прикидывая, где находится кирпичный завод. Оказалось, у черта на куличках.Конечно, оптимизма это мне не прибавило, с другой стороны, вряд ли Риткуобнаружат там случайные прохожие, по причине полного отсутствия таковых.

Я выскользнула из постели, торопливо оделась и лишь тогдавспомнила, что нахожусь не у себя дома, а, так сказать, в гостях. Я приоткрыладверь и робко выглянула. Стас спал на диване, на столике горела лампа, освещаяего умиротворенное лицо. Я постояла немного, созерцал эту картину, и нацыпочках пробралась в холл. Входная дверь была закрыта на цепочку и замок, япорадовалась, что замок английский и легко захлопнется, так что квартира неостанется не запертой. Не хватало только, чтобы Стаса ограбили.

Благополучно покинув жилище, я оказалась на улице, добежаладо угла дома, перевела дух и лишь тогда подумала о главном: как мне добратьсядо этого самого кирпичного завода. Расположен он на окраине, за рекой, попастьтуда, насколько мне известно, можно лишь на семнадцатом автобусе, а еще намаршрутке, но и от тех и от других сейчас толку мало, ночью ни автобусы нимаршрутки не ходят.

Остается такси. Как я объясню водителю свое желаниеоказаться в два часа ночи на свалке? Моя машина стоит возле нашего дома, куда явполне способна добраться, но ключи у Стаса.

— Что же делать-то? — пробормотала я. Тут из-заугла появилось такси с зеленым огоньком, а я махнула рукой. — К речномувокзалу, — буркнула я, открыв дверь, водитель выразил удивление легкимподнятием бровей, но этим и ограничился. Оказавшись возле речного вокзала, ядождалась, когда машина отъедет, и спустилась к мосту. Темень здесь быластрашная, а в голову сразу же полезли мысли о маньяках, насильниках и дажелюдоедах. Очень захотелось вернуться, пока не поздно, но ноги сами несли меня ккирпичному заводу, где было еще темнее и страшнее.

Я попыталась утешить себя тем, что нормальному маньяку здесьпросто нечего делать, жертву будешь поджидать неделю, не меньше, раз нетдураков бродить в этом месте по ночам. Маньяки должны обретаться возле вокзалови прочих людных мест, так что я практически ничем не рискую.

Собственная логика меня успокоила, но тут сзади послышалосьподозрительное шуршание, я резко повернулась, вцепившись в сумку до ломоты впальцах, но ничего не увидела, то есть совершенно ничего, по причине тумана,который поднимался от реки. Окружающий мир был погружен в него, точно в молоко.Звук исчез, я постояла, прислушиваясь, и робко продолжила путь, звук тут жевозобновился. Не помня себя от страха, я бросилась бежать и малостьпритормозила, лишь увидев перед собой стену из красного кирпича. Справавиднелся огромный лист фанеры, освещенный фонарем, на котором было написано:«Свалка». Я пошла уже гораздо спокойнее вдоль стены , потому что где-тонеподалеку была Ритка, к тому же на машине.

Стена закончилась совершенно неожиданно, передо мной зиялпролом в стене.

Точнее, ранее здесь были ворота, одна створка висела до сихпор, покореженная, ржавая и жутко поскрипывала на петле. Я заглянула в пролом иувидела вагончики, припустилась к ним, что есть духу, не выдержала и крикнула:

— Ритка.

Мне никто не ответил, я преодолела оставшиеся сто метров,свернула за ближайший вагончик и увидела Риткин «БМВ», точнее, я решила, чтоэто Риткина машина, раз никакой другой обнаружить здесь не предполагала, машинатемной массой возникла в нескольких шагах впереди.

— Ритка, — вновь позвала я. Тишина.

Машина выглядела угрожающе, конечно, не сама машина, а ееявная необитаемость. Ничего хорошего более не ожидая от судьбы , япританцовывала рядом, не в состоянии ни на что решиться. Зажмурилась,схватилась за дверную ручку и дернула на себя. Ритка сидела в водительскомкресле, запрокинув голову.

Заорали мы одновременно, а потом невероятно обрадовались.Если честно, первой моей мыслью было, что передо мной очередной труп, вот я изаголосила, а Ритка попросту уснула, да так крепко, что меня не слышала допоследнего , оттого мое появление и вызвало дикие вопли.

— Ритка, — обрадовалась я и заревела отсчастья. — Живая…

— Маня… — Ритка, конечно, тоже заревела, мы обнялись,расцеловались и ненадолго затихли. Потом мачеха передвинулась на соседнеесидение, давая мне место, я захлопнула дверь и мы дружно вздохнули.

— Рассказывай, — попросила. Ритка шмыгнула носом,жалобно посмотрела на меня и начала:

— Мы с ним разругались. Вот, посмотри. — Онаперегнулась к заднему сидению, достала сумку и извлекла оттуда нечто, поначалупринятое мною за записную книжку. Оказалось, это паспорт, по крайней мере такзначилось на обложке.

— Это что? — спросила я.

— Паспорт. Папин.

Так и есть, на титульном листе значилось папино имя. Наличиеу папы еще одного документа у меня удивления не вызвало. Как известно, онбоялся конфискации ну и всего прочего, что ее обычно сопровождает, а человекомбыл запасливым. Я вертела в руках паспорт, Ритка заглядывала мне в глаза, точноожидая вынесения вердикта. Я пожала плечами и, наконец, спросила:

— Ну и что?

— Как что? Зачем-то Севка его свистнул?

— Папин паспорт?

— Ну. Из-за этого и разгорелся весь сыр-бор. Явернулась из парикмахерской и застала Севку в кабинете, но вида не подала.Смотрю, он в свою комнату — шасть и что-то прячет. Дождалась, когда он уйдет вванную, и решила проверить, а у него в тайнике, в шкафчике, папин паспорт. Я,конечно, разволновалась, потому что дураку ясно, это он не просто так, а длячего-то. А для чего? Естественно, для наследства. Живет в моем доме, нашем, яхотела сказать, да еще норовит ограбить. Я так прямо и спросила: «зачем тебепаспорт», а он как заорет: «у тебя крыша едет, зачем мне какой-то паспорт, тысама его и подсунула». Я отвечаю, не какой-то, а папин, и это в корне всеменяет, я не потерплю аферистов в нашем доме… В общем, слово за слово и мыпоскандалили. Если честно, сильнее обычного.

— Только не говори, что ты огрела его бейсбольнойбитой, — испугалась я.

— Они о ней знают? — схватив меня за руку,спросила Ритка в крайнем волнении.

— Знают.

— Так я и думала. А откуда они о ней знают?

— Соседка тебя видела, она с собакой гуляла. Тывыскочила из подъезда с дубиной в руках, это она так бейсбольную биту назвала.