— Так я и не смеюсь.

— А с какой стати тебе лезть во все это? —продолжила я. — Что у тебя за интерес?

— У меня не интерес, а внезапно вспыхнувшее чувство. Яплохо сплю, практически ничего не ем и постоянно тяготею к месту твоегопроживания. Это очень неудобно в силу разных причин. Я надеюсь, если мы будемжить под одной крышей, сон наладится, аппетит нормализуется и я смогу вернутьсяк полноценному существованию.

— Зато аппетит пропадет у меня. Лучше иметь дело смилицией, чем с бабником, вроде тебя.

— Это клевета, — горячо ответил он. — Подлыеслухи, которые распускают недруги. Я абсолютно моногамен. Сама сможешьубедиться, если переедешь ко мне .

— Да с какой стати? Просто сумасшедший дом какой-то… —раздраженно покачала я головой.

— Маня, — поморщился он, — есть еще однообстоятельство, о котором я не хотел говорить, но, видя твое упрямство… Тот типв кафе, которого убили…

Видишь ли, он довольно известная личность в определенныхкругах.

— В каких кругах?

— Преступных. По какой-то причине он выбрал это кафе.По крайней мере, обедал там каждый день в одно и тоже время. Думаю, его дружкиочень хотели бы знать, кто лишил его жизни.

— Да-а, — прошептала я, вспомнив некстати Васю сВадимом. Мама моя, если в милиции могут решить, что я связана с грабителями,потому и Славку и не выдала, то и этим ничего не стоит прийти к тому же выводу,только в отличие от милиционеров они не ограничатся вопросами, а могут перейтик допросу с пристрастием. Чем это для меня закончится остается лишь гадать. Вотэто я попала… Теперь в милицию никак нельзя: то, что знают в милиции, легкомогут узнать и бандиты, а у них руки длинные , это даже дети знают, те,конечно, что телек смотрят. Тут в голову пришла еще одна мысль и остатки моегооптимизма приказали долго жить, заодно и я едва не скончалась вместе с этимиостатками, правда успела произнести:

— Когда Славку обнаружат менты и по пистолету и сумкепоймут, что он участвовал в ограблении…

— Довольно быстро выйдут на тебя, — продолжилСтас, сопроводив свое ценное замечание кивком. — Поэтому я прихватилвещественные доказательства из квартиры.

Пусть ломают голову, кому понадобилось убивать безобидногоалкаша. Заодно и убийце не худо поволноваться, если он узнает, что вещественныедоказательства исчезли… Ну, как я тебе в образе сыщика?

— Ты ненормальный.

— Здрасьте, я стараюсь изо всех сил…

— Ты следил за мной, — нахмурилась я. — Ведьследил? Как еще ты мог оказаться в Славкиной квартире?

— Я тебя охранял, между прочим, потому что ты мнедорога. Кругом враги, которые знают тебя в лицо, а мы их нет. Надеюсь, теперь ятебя убедил. Переезжай ко мне.

— Ничего подобного, ты мне кажешься ужасноподозрительным. Конечно, насчет врагов с неизвестными мне лицами ты прав. Какраз твое лицо вызывает очень большие опасения. Возможно, именно оно скрывалосьпод маской.

— Не фига себе, — вытаращил глаза Стас. —Получил за свою доброту.

— Держись от меня подальше, — рыкнула я и полезлаиз машины.

— Послушай, чокнутая, — воззвал он, но я уже неслушала и устремилась к троллейбусной остановке неподалеку.

Мне повезло, я успела запрыгнуть в троллейбус и вздохнула соблегчением, но оно продлилось недолго, троллейбус свернул и стало ясно, чтомаршрут мне не подходит. Мне сделалось обидно, почему я должна ехать втроллейбусе в неизвестном направлении, в то время как моя машина… я глухопростонала, сомневаясь, смогу ли когда-нибудь увидеть ее. Тут, как всегда,отключили электричество, троллейбус замер в длинной шеренге таких же невезучих,а я побрела пешком в сторону своего дома, решив больше не пользоватьсяобщественным транспортом Когда не спеша шагаешь , лучше думается, а подуматьбыло над чем. В родном дворе я оказалась где-то через час и первым деломувидела свою машину, подбежала к ней с радостно бьющимся сердцем, и обнаружилана стекле под дворниками записку: «Ключи у меня. Позвони. Целую. Твой Стас».

— Иезуит, — возмутилась я и передразнила:

— Целую, твой Стас.

«Конечно, твой и еще двух десятков таких же дур. Нет, уж,целуй кого-нибудь другого», — злобно подумала я, вошла в подъезд иподнялась на второй этаж. Здесь меня ждал сюрприз. Не успела я достать ключи изсумки, как увидела, что дверь не заперта. Более того, она была слегкаприоткрыта.

— Чудеса, — сказала я вслух. Ритка до смертибоялась, что нас ограбят, и за дверью тщательно следила Севка порядок тожеуважал. Чего ж тогда дверь открыта?

Тут я не некстати вспомнила о ночном взрыве, предупрежденииСтаса и испуганно попятилась. В сумке зазвонил мобильный, я подпрыгнула исхватилась рукой за сердце, после чего ответила:

— Это я, — порадовал Стас. — Ты дома? Машинувидела?

— Видела, — подумала и добавила:

— Спасибо. — Слышать человеческий голос былоприятно и я не торопилась отделаться от Стаса.

— У тебя тяжелый характер, — заявил он, — ктебе невозможно приспособиться.

— Бабникам нет места в моей жизни.

— Говорю, это клевета. Злостные наговоры, а все потому,что твоя подруга влюбилась в меня, как кошка, а я не разделял ее страсти,потому что предчувствовал — в скором времени появишься ты. И ты появилась, а япорадовался, что я такой проницательный парень.

— Ага, — буркнула я, потянула дверь и осторожновошла в холл. Все это требовало от меня огромных энергетических затрат, и Стасая вовсе не слушала, не до него было, пусть себе трещит на здоровье, такспокойнее.

— Ты чем занимаешься? — вдруг спросил он.

— Ничем, иду по своей квартире.

— Да? Дышишь как-то странно, точно мешок волокешь.

— У меня была открыта дверь. Это меня тревожит и дышу ятак от волнения.

— Что? — рявкнул он мне в ухо. — В квартиректо-нибудь есть?

— Откуда мне знать? Я стою в холле, холл у нас большойи я ничего кроме него не вижу.

— А позвонить в дверь ты не догадалась?

— Нет.

— А позвать мачеху?

— Ритка, — заголосила я. В ответ ни звука. —По-моему, тут ни души, — заметила я с печалью.