ними угадывалось ужасающе тощее, похожее на скелет тело с тугими, как канаты, мышцами. Ладони существа были смуглыми, лапы были покрыты все теми же жесткими черными волосками, пальцы оканчивались безобразными когтями. Пламенные глаза с черными как ночь зрачками пристально смотрели на царя взглядом, исполненным зверской ярости. Вообразите кошмарного южноамериканского паука-птицееда, обращенного в человека и наделенного почти человеческим разумом, — и вот перед вами бледная тень той богопротивной твари».

Ключевые слова здесь относятся не к физическому облику, а к психической травме, которую он вызывает: «Вообразите кошмарного южноамериканского паука-птицееда [одного из многих], обращенного в человека» (в оригинале translated, пугающая пародия на перенос святых мощей) и каким-то образом тревожаще «наделенного почти человеческим разумом». И даже такое невероятное усилие воображения дает лишь «бледную тень» ужаса, который внушает эта «богопротивная тварь». Это, как сказал бы Харман, неописуемая реальность, где многочисленные неестественные или пугающие черты осязаемого предмета нагромождаются так избыточно, что становится трудно аккуратно совместить все эти грани в едином объекте.

Вернемся к балрогу. В первом наброске это существо блеклое, почти как у Джеймса. У него желтые глаза и красный язык, руки «очень длинны», а «струящиеся волосы, казалось, вспыхнули огнем». В опубликованной версии уже нет этой четкости описания, зато есть темная мощь и ужас. Сначала балрога «нельзя рассмотреть»: это «большая тень», окутывающая «темную фигуру, очертаниями напоминающую человека» (полный нерешительности эпитет «напоминающую» подходит идеально), но при этом с «развевающейся гривой» огня, а «огненная тень» вокруг него затем «развернулась парой широких крыльев». Когда Гэндальф три раза объявил: «Ты не пройдешь», балрог «внезапно чудовищно вырос и распростер крылья от стены к стене». Метафорические крылья тени тем самым сливаются во что-то более ощутимое. Или нет? Балрог выглядит намеренно незаконченным, мерцает, как огонь, пылает между реальностями. Нас оставляют в сомнениях, мы сгибаемся, как Гэндальф, как «высохшее дерево перед приближающейся бурей».

◆

Скинув Гэндальфа в пропасть, Толкин устроил инвентаризацию и составил подробный план с датами событий: Лотлориэн, Боромир угрожает Фродо, Фродо и Сэм бегут, ловят Голлума, Голлум ведет их через Мертвые топи, а потом предает. Фродо добирается до Роковой расселины, над которой кружат Черные Всадники на гигантских стервятниках, но не находит сил бросить Кольцо. Дальше Толкин стал размышлять о роли Сэма, взвешивая различные идеи и задаваясь вопросом: «Суждено ли ему умереть?»

Писатель рассматривает сюжетный ход с гигантскими пауками в ущелье, вариант, где Сэм бросает в огонь взявшего Кольцо Голлума, вариант с переодетым в орка Сэмом и вариант, где Фродо попадает в лапы орков и ненавидит Сэма, взявшего Кольцо. Что-то из представленных в зародыше замыслов появится в окончательной версии романа.

После этого Толкин обратился к другим героям, горюющим после потери Фродо. Мерри и Пиппин блуждают в Фангорне и знакомятся с Древенем, Арагорн и Боромир отправляются в Минас-Тирит, а Леголас и Гимли решают вернуться домой, но встречают восставшего из мертвых Гэндальфа.

«Теперь он облачен в белое» — волшебник вернулся еще более могущественным. Заметки набирают темп: Толкин планирует битвы, подробнее останавливается на предательстве Боромира (может, он присоединится к Саруману и погибнет от руки Арагорна?) и переходит к обратному пути, во время которого Изенгард отдают гномам. Назревает вопрос: что с Широм? Однако в данный момент важнее довести Фродо и Сэма до Мордора и только потом проработать множество сюжетных линий, возникших из-за того, что Мерри и Пиппин расстались с попутчиками и вернутся в главное повествование лишь спустя двадцать две главы, уже после битвы при Черных вратах.

Работая над первыми версиями глав о Лотлориэне и Галадриэли, Толкин продолжал раздумывать над истоками Колец власти. Теперь он полагал, что их выковал великий эльфийский мастер Феанор, создатель Сильмарилов и, как эти бесценные камни, они были украдены Морготом, хозяином Саурона. Образ Феанора — главного героя «Сильмариллиона» и первопричины неустанных попыток силой вернуть драгоценности — неожиданным образом преследует Галадриэль. Когда она одаривает Братство Кольца, то отдает Гимли свою брошь и нарекает «Эльфийским Камнем». Толкин быстро решил, что это подлинное имя Ходока, а потом задумался, не будет ли более уместным Друг Эльфов, Эльфийское Копье или Эльфийское Озеро. Такое переименование окажет на Арагорна далекоидущее воздействие, направив его судьбу в сторону брака с полуэльфийкой Арвен. Что касается Гимли, он в конце концов просит и получает три пряди золотых волос Галадриэли и объявляет, что поместит их в кристалл как наследие своего дома. Владычица отмечает, что «никто еще не высказывал столь смелой и в то же время столь учтивой просьбы». В этом даре писатель увидел большой потенциал.

Завершив работу над «Властелином колец», он вернулся к «Квенте Сильмариллион» и добавил Галадриэль в легендариум. Она в нем «величайшая из нолдоров, кроме, может быть, Феанора, хотя и мудрее него, и мудрость ее приумножилась за долгие годы». Феанор был старше Галадриэли и приходился ей сводным дядей. Он три раза просил у нее одну лишь прядь, и трижды она не дала ему ни локона, из-за чего они остались «навсегда недругами». Именно отказ Галадриэли подтолкнул Феанора создать Сильмарилы, а это повлекло за собой все последующие несчастья Первой эпохи. Толкин тем самым пишет для будущего наследия дома Гимли ретроспективный фон, а дар Галадриэли становится не просто весомее, а вплетается в долгую историю эльфов. Более того, в фиале лучистой воды, которую от Галадриэли получает Фродо, отражается свет Сильмарилов. В этих сценах тоже мерцает сияние легендариума.

Введя в роман Лотлориэн, Толкин получил возможность усложнить образ эльфов, которых без этого почти не было бы во «Властелине колец»[73]. Лотлориэн держится не песнями и не искусным владением луком, а борьбой с Сауроном: это не оазис умиротворенности, а постоянно готовая к бою цитадель. У эльфов своеобразные законы — например, обычай завязывать гостям глаза, хотя, возможно, они просто дискриминируют Гимли как гнома и надевают повязку только ему. Дело едва не доходит до драки, но Арагорн убеждает членов Братства согласиться с требованием эльфов и завязать глаза. Героям приходится вслепую ковылять вперед — получается метафора работы над книгой почти без плана.

Сюжетный ход оказался настолько удачным, что позже писатель его повторит, и Фарамир завяжет Фродо и Сэму глаза, прежде чем отвести их к себе в укрытие. Многие важные эпизоды происходят в темноте или под землей: Мория, где Гэндальф спускается в доисторические глубины под шахтами, Хельмова Падь, логово Шелоб, Роковая гора. По словам Теодена, во время штурма Хельмовой Пади Саруман может применить взрывчатые вещества — «всесокрушающий огонь» — и «замуровать защитников», заживо похоронив их в этом укрытии.

К Толкину начало приходить понимание, что судьба Лотлориэна — да и эльфов в целом — зависит от Кольца Всевластья. Если оно будет уничтожено, то потеряет силу Ненья — принадлежащее