за разом переписывать. «Несколько страниц стоили мне много пота», — признался Толкин в 1944 году в одном из писем. Блуждания Фродо и Сэма отражают процесс работы над романом: все шло донельзя медленно, с повторениями и хождением по кругу, с неясной угрозой со стороны предыдущих версий истории. И все же именно с опорой на прошлое Толкин сумел нащупать путь вперед. Фродо вспоминает, как, беседуя с Гэндальфом в Бэг Энде, он пожалел, что Бильбо при возможности не убил Голлума. Писатель же осознал, что связь Голлума с Кольцом — да и со всей историей — гораздо глубже, чем казалось раньше. Он переписал ту беседу, а потом вложил воспоминания о ней в уста Фродо, стоящего среди камней Эмин-Муиля. Судьба Голлума стала привязана к Кольцу и тем самым к его нынешнему обладателю.

В связи с этим Голлум перестает гнаться за Фродо и Сэмом как за добычей и присоединяется к ним в качестве провожатого. Была проработана двойственность его личности. Сэм подслушивает его «диалоги» с самим собой, где «хороший Смеагол [sic] как будто сердится на плохого Голлума». Усложнился характер Голлума и его отношения с хоббитами. В письме по поводу хода работы Толкин описывает обращение Сэма с Голлумом на примере Ариэля и Калибана из шекспировской пьесы «Буря».

Они проходят через Мертвые топи до Черных врат, затем идут через Итилиэн и попадаются Фарамиру — изначально Фалборну. В этом месте Толкин потом добавит фрагмент, где Сэм натыкается на труп воина-южанина, чей отряд попал в засаду следопытов Фарамира, и задумывается, как звали этого человека, откуда он пришел и не хотел ли он остаться дома. Мысли Сэма созвучны размышлениям Пауля Боймера из романа Эриха Марии Ремарка «На Западном фронте без перемен» (1929), который делит «лисью нору» с умирающим французским солдатом. Безымянный враг наделяется личностью, но ее тут же у него отбирают: «Ах, если б нам почаще говорили, что вы такие же несчастные маленькие люди, как и мы, что вашим матерям так же страшно за своих сыновей, как и нашим, и что мы с вами одинаково боимся смерти, одинаково умираем и одинаково страдаем от боли!» Сэм рад, что не видит лица мертвеца и может не думать о его имени. Ремарк же пишет, что имя и фамилия умершего «будут обладать властью вновь и вновь вызывать в моей памяти все случившееся, и оно сможет тогда постоянно возвращаться — и опять вставать передо мной».

Беседа хоббитов с Фарамиром дала Толкину возможность добавить много фоновой информации о Нуменоре и Гондоре и была несколько раз переписана, из-за чего становилась все более громоздкой и уходящей от темы. На нескольких этапах, например, она даже включала экскурс в историю языков, позже разумно вырезанный. Ее смысл заключался в том, чтобы резко противопоставить одурманенного Кольцом Боромира и его брата Фарамира, который, узнав о Кольце, не желает даже на него взглянуть. По словам Гэндальфа, «кровь Земли Запада» (Нуменора) «почти наверняка» течет в жилах Фарамира, но не в Боромире. Это объясняет не только разную реакцию братьев на Кольцо, но и способность Арагорна — человека нуменорского происхождения — сопротивляться его воздействию. Это хороший пример, когда легендариум становится опорой для новой истории.

Фродо и Сэм приближались к стенам Мордора, а Толкин тем временем упорно трудился над романом. Он сообщал в одном из писем, что «порядочное число раз пишет, рвет листы и снова переписывает большую часть текста», хотя чувствует поддержку со стороны Льюиса и Уильямса и заинтригован сложностью Голлума. Изначально он хотел, чтобы в Кирит-Унголе было несколько пауков (следовательно, они возникли на этой стадии), но это слишком напоминало «Хоббита», и он ограничился одной Унголиант — ужасающей союзницей Моргота из «Квенты Сильмариллион», значительно более сильной, чем балрог, а потом остановился на Шелоб — последней из потомков Унголиант. Действие осталось достаточно стабильным: паучиха жалит Фродо, Сэм берет Кольцо и, по сути, оставляет попутчика умирать. В первой версии банду орков к Фродо приводит Голлум, а в одной из последующих орки сами приходят на шум и случайно обнаруживают хоббита. Сэм тем временем надевает Кольцо — на этом этапе работы такое мощное, что он начинает видеть сквозь скалы и понимать орков. «Кольцо не придает Сэму храбрости», — подчеркивает, однако, Толкин. Сэм пытается следовать за орками, но двери Кирит-Унгола захлопываются перед ним, а Толкин делает перерыв на два года.

Куда направиться?

Толкин снова взялся за книгу лишь в 1946 году. Он вернулся к побочной линии сюжета и переработал поздние главы о Рохане, где Пиппин прибывает в Минас-Тирит, а также запланировал заключительный том романа. В этой версии Эовин в битве у Минас-Тирита убивает предводителя назгулов, но получает смертельную рану, а гондорцы вторгаются в Минас-Моргул и переносят войну на территорию Мордора. В другом варианте Теоден атакует Осгилиат — заброшенный гондорский город на границе с Мордором — и погибает от выстрела. Скакун предводителя назгулов — гигантское, похожее на стервятника существо — рвет его плоть когтями, но Эовин отрубает чудовищу голову. Удар меча таинственным образом рассеивает и самого Короля-колдуна. История кончается падением Саурона, за ним описаны руины Лотлориэна. Были и нестандартные идеи: Гэндальф, например, сталкивает палантир с башни Минас-Тирита и случайно убивает капитана Гондора.

Задача заключалась прежде всего в том, чтобы довести героев до Минас-Тирита, где произойдет неизбежный конфликт. Пиппин прибывает с Гэндальфом, Мерри (тайно) — со всадниками Рохана, Арагорн — через горы. Получились три отдельные запутанные линии, что позволило включить в повествование элементы традиционной семерки основных сюжетов[76]. Вдобавок к проработке действия и сценографии Толкин тщательно выверял датировку основной и побочных сюжетных линий: набрасывал и перерабатывал временные шкалы, высчитывал по картам расстояния, преодолеваемые пешком и верхом на коне. Чтобы определить длину шага хоббитов, он даже придумал для них особую систему «длинных мер». Короче говоря, рассказ о войне был запланирован с военной же точностью.

Вдобавок Толкин уже держал в уме материал для приложений и начал черновик «Похода к Эребору», который благодаря описанию встречи Гэндальфа с Торином в «Гарцующем пони» в Бри теснее связывал «Хоббита» с «Властелином колец». Примечательно, что, складывая по кусочкам сложную мозаику сюжетов, Толкин одновременно набрасывал подкрепляющие истории и дополнительные побочные линии. Впрочем, «Поход к Эребору» оказался слишком длинным для публикации и вышел только в 1980 году в рамках «Неоконченных сказаний».

Связи между многочисленными сюжетами критики удачно называют «сплетением», хотя этой путанице больше подойдет сравнение с узлом, клубком или, как у Шекспира, с «работой эльфов». В созданных автором связях путаются и герои, и читатели, но только из-за того, что и тем и другим приходится бороться с ними в самой гуще плодящихся повествований. Бросающаяся в глаза симметричность сюжета — Пиппин в Гондоре, Мерри в Рохане — всего лишь совпадение, она опровергается массой асимметричных материалов.