говорила, чтобы он убрал всё это безобразие. Замок построен в давние времена ещё эльфами, а он не может, когда блеску мало.

— Ага, в парадных залах блеск, а в коридорах бардак. Неужели нельзя там порядок навести? Повернуться же негде!

— Всё можно, — поддержала меня Гюлисталь, впиваясь зубами в персик, — только никому до этого хлама дела нет. Мы, гномы, знаешь, жадноваты, есть такое. Меня он к уборке не подпустит. Как же могу выкинуть что-нибудь ценное.

Невольно припомнила её собственный вопль при виде лужи на паркете и постаралась не улыбнуться.

— А сам? Он ведь колдун, так наколдовал бы что-нибудь.

— И как ты себе это представляешь? — изумлённо воззрилась на меня Гюлисталь.

— То есть? — не поняла я.

— Что «то есть»? Как ты себе представляешь уборку магическим способом?

Призадумалась, не понимая вопроса. С моей точки зрения всё предельно просто — приказать всем вещам поработать за тебя. Метла подметает, тряпка вытирает пыль, посуда помоется сама и так далее. Всё это и высказала, чем вызвала столь бурное веселье, что чуть не обиделась. Оказалось, сморозила таку-у-ую глупость! Заметив мои нахмуренные брови и невольно надувшиеся губы, Гюлисталь постаралась остановить приступ смеха.

— Ну, давай, придумай, как приказать венику подмести пол.

Я призадумалась. На первый взгляд всё просто — приказать и всё. Но, попытавшись сформулировать приказ, столкнулась с массой трудностей.

— Прежде всего — мебель и ковры. Надо наверно объяснить венику, разницу между мусором и ковром или стулом.

Гюлисталь довольно кивнула.

— А потом — выбрасывать надо не весь мусор. Поди, объясни венику, что валяющийся на полу шарфик выкидывать не надо, а вот исписанную бумажку можно и вымести, а потом — и бумажку тоже не всякую…

Припомнила, что творится у меня в комнате, когда увлечена работой. Тут никакому венику не под силу разобраться, где мусор, а где я просто положила на пол свои бумаги, потому, что на столе места не хватило.

С невольным уважением посмотрела на собеседницу.

— Вот, теперь поняла?

Я согласно кивнула.

— Бытовая магия самая сложная из всех. Сил требует не много, но на каждый вид работы надо составлять своё заклинание. Их тысячи, и разобраться в этой массе может только узкий специалист. Маги, занимающиеся бытовой магией, обычно не очень сильны, но живут неплохо. Такой маг не наколдует себе, как Зиран, золота, придётся зарабатывать, но и Зиран не возьмётся за бытовую магию.

Припомнила, как Еремеевна сама готовила. Выходит и она не всё может наколдовать. И тут меня заинтересовал один вопрос.

— А можно, так просто, из ниоткуда, наколдовать себе, например, обед?

— Можно, конечно, — пожала плечиками Гюлисталь. — Только «из ниоткуда» не получится. Если у тебя прибыло — откуда-то убыло. То есть кто-то где-то приготовил этот обед, а ты его попросту…

Она со смешком, красноречиво присвистнув, взмахнула рукой.

Я расхохоталась, представив, как у севшего за стол богача, вытягивается физиономия, когда его роскошные блюда лёгкими пташками вылетают в окно.

— А как же скатерть-самобранка?

— Это другое дело. Волшебные предметы совсем другой вид магии. Ими тоже специалисты занимаются. Магия, вложенная в такой предмет, действует определенное время, или определенное число раз, и тоже не просто так. Ей точно указано, что и как надо делать. Скатерть самобранка не превратится в ковёр-самолет.

Кажется, я поняла, что ничего не поняла, кроме разве что того, что с магией дело обстоит не так просто, как мне казалось. Я-то, наивная, считала, что обладающий магической силой избавлен от бытовых неурядиц! Оказалось, всё не так. И на что она тогда, вся эта магия, если, создав хоромы белокаменные, потом замучаешься в них пыль убирать?

Заметив мое уныние, Гюлисталь как кошка потянулась на мягком ковре, и принялась расспрашивать о моих собственных делах.

Остался, правда, один вопрос, который меня тревожил — мы так и не обнаружили Мирлиса. Гюлисталь заверила, что без разрешения Зирана воспользоваться, находящимся под его присмотром, порталом невозможно, поэтому мой приятель в замке. Однако, мне удалось заразить её своим сомнением в этом утверждении, мы-то с Мирлисом сюда попали.

Тревожило обстоятельство, которого Мирлис мог и не знать. В разговоре всплыл вопрос о том, почему часть замка пустует, и Гюлисталь пояснила — некогда замок был оставлен своими создателями эльфами. Что здесь произошло, никто не помнит, но замок остался стоять посреди ледяной пустыни (наверняка, где-то в районе Лапландии, или одного из полюсов, я слаба в географии). Когда в замке пытались поселиться представители других народов — естественно оставить бесхозным такое помещение грех — ничего не вышло. В замке остались духи прежних обитателей, весьма враждебно настроенные к посягавшим на их собственность. Как Зирану удалось договориться, Гюлисталь понятия не имела, но сумел. Духи вытребовали себе большую часть помещений, оставив в распоряжении гномов сад (кстати, Гюлисталь не смогла пояснить, каким образом, находясь в саду, окна выходят со всех сторон на ледяную пустошь) и некую часть помещений. Судя по словам Гюлисталь, и та часть, что досталась Зирану, огромна. Наверное поэтому, посланные на поиски Мирлиса служанки, не нашли моего рыжего друга. Представляю себе, каких размеров достигает весь замок. Впрочем, по заверениям Гюлисталь племя эльфов вообще со странностями — либо живут в лесу, либо селятся в таких грандиозных сооружениях, вмещающих порой население пары человеческих, да и гномьих, городов.

Проболтали мы почти до рассвета. Только под утро, сморённые сном, расположились в покоях Гюлисталь. Я решила не возвращаться к себе. Вдвоем веселее, да и не очень-то поверила заверениям хозяйки, в то, что её братец совершенно не собирался посягать на мою честь. Кто его знает? Бережёного бог бережёт.

Глава 11

Гюлисталь не привыкла подниматься ни свет ни заря. Я тоже проспала бы до полудня (моя давняя и такая несбыточная мечта), если бы нос не защекотала волосатая лапа. Впрочем, лапа тут же постаралась зажать мне рот. Размер оказался маловат, и в результате я расчихалась так, что Мирлиса снесло с края ложа, где он примостился, пытаясь меня разбудить.

— Знал, что ты поспать любительница, но настолько…

Покачивая укоризненно головой, Мирлис попытался заново забраться на высокую кровать.

— Тебя где носило, прелестное дитя? — невежливо перебила приятеля, подхватив его за шкирку и с трудом затаскивая на перину заметно потяжелевшую тушку.

Впрочем, спросила напрасно. Живот, округлённый и натянутый словно барабан, лучше всяких слов рассказал, что вчерашний день этот проглот провёл, скорее всего, на кухне. Знали или нет повара о его присутствии спрашивать бессмысленно — никто не даст так налопаться постороннему коту, тем более, что кошками