слышать подобное. Отчего-то она явственно ощутила, что Дешкелиани испытывает ее. Она поняла, что он отчего-то передумал убивать ее сейчас, хотя еще минуту назад отчетливо видела решимость в его черных от злости глазах. Но она не собиралась теперь, как он сказал, простить пощады и уж тем более унижаться перед ним, как сделал перед смертью Серго. Нет, если ей суждено умереть от руки этого кровожадного горца, она умрет с достоинством, но не позволит, чтобы после ее смерти все говорили, что она в слезах просила врага пощадить. Софья собралась с силами, ощущая, что после ее ответа назад пути не будет. И Тимур может действительно разозлиться и осуществить то, за чем пришел в ее спальню. Она выдохнула и тихо, но твердо вымолвила по-грузински:

– Вы можете убить меня, ибо я безоружна. Но вы совершите страшный грех… ибо я перед вами безвинна и чиста… и вы знаете это.

Она видела, как горец побелел от ярости или же от чего-то другого и невольно поджал губы. В следующий миг Тимур резким движением свободной рукой схватил ее за подбородок и жестко сжал его сильными пальцами, затянутыми в кожаную перчатку. Он сильнее наклонился к лицу девушки, и его горящий, полыхающий бешенством взор прямо впился в ее глаза. Софья не отвела взгляда, чувствуя, что должна смотреть прямо ему в глаза, иначе он почувствует ее слабость и страх, и выдержала его испепеляющий дикий взор.

Тимур чувствовал, что это просто невозможно вынести. Как эта девушка могла так отвечать? Ведь ее муженек, этот трусливый шакал Серго, ползал перед ним на коленях и просил смилостивиться над ним. А она! Она словно совсем не боялась его! И говорила с ним на равных! Но они не были на равных! Он был сильнее ее, он был мужчиной, у него оружие.

Она не имела права так говорить с ним. Словно она имела над ним превосходство и была уверена, что он ничего не сделает ей за эти слова. Тимур ощущал, что эта девушка не заслуживает смерти, ибо ее внутренняя сила просто уникальна, раз она не боится так смело отвечать ему. К тому же ее яркие глаза смущали его невероятно. И последней каплей стала мысль о том, что она хорошо говорит на его родном языке и тем самым выражает уважение к нему и его народу. А ведь она не была местной. Она приехала всего несколько месяцев назад в его страну, но уже научилась говорить по-грузински. Это осознание вызвало в существе Тимура невольное расположение.

Недовольно выругавшись сквозь зубы, Дешкелиани оттолкнул девушку от себя, отпустив ее подбородок и, не отрывая от нее взора, процедил:

– Ты едешь со мной, девка. У тебя есть пять минут. Собери самое необходимое. Я жду, – добавил он сухо. Умелым движением сунув шашку в ножны, он скрестил руки на груди и уставился на нее давящим взором.

– Я поеду с вами? Но зачем? – пролепетала Софья невольно, откидывая за спину длинную прядь густых волос. Она видела, как Тимур проследил за ее жестом, и его глаза вмиг прищурились.

– Еще слово, и я закончу то, за чем пришел сюда! Клянусь! – вымолвил он с угрозой, и Софья поняла, что лучше его все же не злить.

Она обдумывала его слова всего несколько мгновений и поняла, что уже достаточно испытывала терпение этого дикого горца. Судорожно сглотнула и, проворно развернувшись, бросилась к своему комоду. Схватив небольшую вязаную сумку, она сложила туда расческу, крем для лица, пару чулок, нижнюю юбку, ленты для волос. Софья бросала быстрые краткие взгляды в сторону Тимура. Он так и стоял, словно истукан, в напряженной угрожающей позе и не спускал с нее давящего взора. Затем она метнулась к шкафу и водрузила на голову синюю шапочку, которая была от этого платья.

– Надень плащ и теплую кофту, в горах холодно, – велел Тимур.

Софья, которая в этот миг стояла к нему спиной, вздрогнула и удивилась, отчего он сказал ей это? Неужели ему было не все равно, замерзнет она или нет? Она молча достала кофту и, проворно надев ее, накинула на плечи темный плащ. Повернулась нему и пролепетала:

– Я готова…

– Ты собиралась шесть минут, русская, я устал ждать, – вымолвил Тимур тихо, но уже как-то беззлобно. Софья на это заявление лишь промолчала и холодно взглянула на него. Тимур опустил руки и велел: – Пошли.

– Могу я все же остаться? – попыталась убедить его Софья, замерев и словно не желая двигаться с места. Она увидела, как Тимур напрягся всем телом и в его глазах, которые уже стали более спокойными, вновь заполыхал гнев.

– Нет! Или ты едешь со мной, или умрешь в этой спальне! – вынес вердикт он.

– Я поняла вас, – тихо произнесла девушка, понимая, что надо смириться. Если судьба посылает ей новое испытание, она попытается выдержать его и, возможно, ей удастся выжить. Ей безумно хотелось спросить, видел ли Тимур и его люди Амира, но она боялась выдать свою тайну и заинтересованность в Амире. Оттого Софья осознала, что наилучшим выходом сейчас будет чуть обождать, и, возможно, позже ей удастся все выведать у Тимура. А Амир, если он жив, непременно узнает обо всем, что теперь произошло во дворце Асатиани, и спасет ее, в этом она отчего-то даже не сомневалась.

Софья перекинула свою сумку через плечо и натянула перчатки. Она прошла мимо Тимура к выходу из спальни, и он последовал за ней.

Когда они вышли на улицу, Софью охватила паника. Следуя под конвоем Тимура по окровавленному дворцу, который был устлан ранеными и убитыми джигитами и слугами, она едва не лишилась чувств. И теперь на улице, увидев продолжение жуткой ужасающей картины насилия, крови и смерти, девушка впала в некое оцепенение. Стараясь не смотреть на эти бесчинства, Софья следовала вперед, куда указывал ей Тимур, зябко кутаясь в плащ и чувствуя, как вся леденеет от холодного озноба.

Густые сумерки уже спустились на землю, придавая округе зловещий вид.

Тимур подвел ее к черному жеребцу, который стоял как вкопанный на центральной аллее.

– Садись в седло, – приказал Дешкелиани.

Софья отметила, что седло не женское и оттого ей придется садиться по-мужски. Но не проронила ни слова и молча, ловко поставив ногу в стремя, запрыгнула в седло. Непроизвольно она одернула юбку своего платья как можно ниже, чтобы закрыть ноги. Но все равно та