мешок, Мизар щелкнул когтем по смятому нагруднику темно-фиолетового цвета. — " Я, конечно, не кузнец, но на сталь эта штука совсем не похожа. Скорее напоминает тот зеленый сплав, из которого лесные остроухие делали свои волшебные сабли. Задачка, однако!"

С одной стороны, даже в покореженном состоянии стоить такая вещичка должна была немало, но с другой — в мешок она уже не влезала, а тащить все в руках Мизар совершенно не горел желанием.

" — Ладно, оставлю пока тут и буду выбираться отсюда. И отсюда — это, собственно, откуда?" — Вспомнил о своем текущем положении бывший рыбак, у которого после пробуждения голова соображала… Не очень хорошо из-за чего как следует изучить окружение на предмет возможных опасностей он догадался не сразу.

Но тем не менее, цветущая паранойя парня быстро напомнила ему о себе и решив внимательнее исследовать пещеру, в которой он оказался, Мизар быстро заметил, что из пещеры, в которой он оказался, вели два туннеля.

У одного потолок покрывал самый настоящих ковер из светящихся грибов и тусклых, но крайне многочисленных цветов — довольно нетипичное зрелище для подземелий, в котором за все время пребывания Мизар не видел ничего, кроме кипящей лавы да толщи камня и единственной растительностью в этом царстве скал были редкие кусочки лечебного мха, которые по словам Грятоса, гномы сами же и рассаживали по всем пещерам. Здесь же…

" — Это чем же тут удобряли, раз такое вымахало?" — Молодой фаролец осмотрел цветущие прямо на голом камне пестрые цветы и задумчиво почесал подбородок. — " Не нравится мне все это… Чуйка прямо во весь голос орет, что туда идти не стоит. Хотя с другой стороны — если я смогу получить в свои руки рецепт подобного зелья, то можно будет послать этого Даракаса к демонам в задницу и уехать куда-нибудь в Султанат, чтобы выращивать там овощи. В пустыне с продуктами должно быть туговато, так что года за три-четыре поучится стать там самым богатым в мире фермером."

Второй же туннель, в отличие от первого, выглядел куда более… Типично. Обычная дыра, уходящая в темноту. Единственной настораживающей вещью был длинный кровавый след, заканчивающийся где-то во мраке.

Но все же после некоторых раздумий парень решил послушать свое чутье и выбрать именно этот путь.

За свое короткое, но полное впечатлений путешествие по Великому Лесу, Мизар твердо усвоил один важный урок: когда эльфы начинают заниматься садоводством, то ничего хорошего из этого не получается. И если уж лесные остроухие в своей вотчине смогли вырастить деревья, способные за минуту сожрать взрослого медведя целиком, то о том, каких монстров могли создать их красноглазые сородичи, бывший рыбак не хотел даже думать — не то, что проверять на себе.

А кровь…

Наемник провел рукой по алой полосе и поднес её к носу.

" — Что-то как-то знакомо пахнет…" — Парень лизнул испачканные в крови пальцы и тут же сплюнул в сторону. — «Ну точно — привкус тот же самый. Дроу. Кто-то утащил темноухого подранка в ту сторону. И пойду-ка я лучше следом…» — Молодой фаролец сделал шаг по «алой тропе» и c опаской покосился на пестрые цветы, торчащие из противоположного туннеля. — " А то кажется мне, что эти штуки за мной следят… И как будто чего-то ждут…"

* * *

Закинувший на плечо мешок парень тихо выругался и скрылся во мраке, а потому не заметил, как цветы на стенах пришли в движение и слившись в единый куст, быстро поползли в сторону оставленного им трупа темного эльфа. Пара мгновений — и тонкие стебли оплели мертвого красноглазого с ног до головы и начали наливаться алым цветом, попутно превращая тело погибшего дроу в высушенную мумию.

Разумное и хищное растение, больше известное как «Глубинный Пожиратель», было создано магом-химерологом несколько тысячелетий назад — эксперимент оказался настолько успешным, что результат первым делом сожрал своего создателя, а после выбрался из лаборатории и пошел наводить ужас на остальных жителей подземелья, поедая любое живое создание, встававшее у него на пути.

Ну, или почти любое…

Пару часов назад живой и относительно разумный куст сделал для себя сразу несколько новых открытий:

Первым был тот факт, что его стебли, которые спокойно выдерживают удар зачарованной гномьей секиры и поглощают большую часть боевой магии дроу, легко перерезаются когтями на странной черной руке, а вторым — что свалившийся непонятно откуда демон в человеческом теле слабо подходит на роль обеда.

Напротив — пышущая яростью тварь оказалась совершенно не против разнообразить листиками хищного создания свой рацион из свежих сердец темных эльфов: твари из Бездны было абсолютно наплевать что жрать, если в этом «чем-то» было достаточно жизненной силы и к несчастью для растения-людоеда, подобного добра в его стеблях хватало.

Единственное, что спасло Пожирателя от превращения в салат — это внезапное возвращение первоначального хозяина тела, из-за которого хватка черной руки ослабла и вырвавшись из «Когтей Смерти», плотоядный куст смог забраться на потолок одного из туннелей, где замаскировался под цветочную рассаду. И пока человек понемногу приходил в себя, Глубинный Пожиратель медленно и без резких движений старался отползти подальше, но когда до чудовища дошло, что «демон ушел» и все вроде бы обошлось, то он решил немного повременить с отступлением.

На самого парня творение безумного химеролога нападать побоялось — был велик шанс, что убить человека первым ударом не получится и в процессе драки тварь из Бездны вновь решит выйти погулять, а вот с ней хищное растение вновь встречаться не собиралось и потому решило дождаться, пока носитель демона уйдет, оставив Пожирателю тело мертвого эльфа.

В конце-концов, лучше получить дохлого дроу без боя, чем спорить с одержимым, кто кому пойдет на ужин…

* * *

— Я тебе уже в сотый раз повторяю, остроухий! — Латная перчатка с грохотом хлопнула по каменному столу, заставив его подпрыгнуть от силы удара. — Ты и твои прихлебатели не пройдете в город, даже если тут разверзнуться врата в Бездну и оттуда начнут сыпаться орды демонических тварей!

Невысокий даже по меркам гномов, но крайне широкий боец в полном доспехе воинственно встопорщил свою бороду и ткнул пальцем в скрестившего руки на груди Даракаса.

— Каждый раз, когда я вижу твою, проклятую всеми подземными богами морду — обязательно случается что-то плохое! Ты определенно вестник бед и я скорее съем свою собственную секиру, чем пущу тебя в город за моей спиной! Не бывать этому!

В ответ на это опальный эльфийский командир тяжело вздохнул и начал по новому кругу объяснять упрямому коротышке сложившуюся ситуацию.

— Баррок, я уже не часть армии Великого Леса и не командую Копьем воинов Великого Леса. Отряд за моей спиной — это моя личная охрана и…

— И тебе стоило взять больше солдат, Даракас! Раз эдак в сто, а лучше — в двести! За твою голову красноглазые должны между собой турнир устроить и я даже на арбалетный выстрел не пропущу к своим сородичам остроухого, у которого на спине нарисована настолько здоровенная мишень для всего народа дроу! — Перебил его гном и ткнул пальцем в сторону широкого туннеля, из которого прибыл темноволосый эльф со своими бойцами. — Возвращайся туда, откуда пришел, пока я не сказал ребятам со стены дать по тебе залп из стрелометов!

Диалог двух воителей происходил перед воротами одной из застав подгорного народа и длился он уже не первый час, из-за чего охраняющим укрепления магам даже пришлось создать каменную мебель для переговорщиков: низкорослый страж уперся рогом и ни в какую не хотел пропускать дальше отряд остроухих, а у воителей из Великого Леса просто просто не было иного выбора — кратчайший путь к столице гномов шел именно через эту заставу.

Но именно здесь Госпожа Удача решила повернуться к эльфам задом и укреплением командовал один из старых знакомых Даракаса, который был, мягко говоря, не слишком рад их встрече.

— Баррок, ты же знаешь, что я не могу отступить назад. — Темноволосый эльф раздраженно потер виски. — Там сейчас слишком много моих старых знакомых, с которыми я бы не хотел видеться… К слову, ты тоже должен помнить этих очаровательных красноглазых созданий, если за прошедшие века память тебя не оставила…

— О, можешь не сомневаться, остроухий — я ничего не забыл! — Злобно процедил в ответ гном и постучал костяшкой пальца по своему латному сапогу. — Но про и потерянную ногу я тоже помню! И про три отрубленных