Это было почти двадцать лет назад. Я молю Бога, чтобы та маленькая девочка, «ангелочек» Эвалинн, узнала, как сильно любила ее мама.

Я много думала о счастье, когда прочла то объявление в газете, и я не могу себе представить большего счастья, чем это: найти в себе мужество, как моя подруга Марион, и решиться на тяжелый для себя поступок ради тех, кого ты любишь, даже если это разобьет твое сердце.

Карли Гиббс

Жизнь швырнет тебя вперед так, что ты испугаешься.

На следующий день после коллективной сортировки почты Гаррет неожиданно и без приглашения появился в «Шоколат де Соф» в часы ланча, чтобы помочь с письмами и дальше. Софи всячески давала ему понять, как ее раздражает его присутствие, но он не обращал внимания на ее нахмуренные брови, вздохи досады и косые взгляды. И даже ухитрился сохранить на лице улыбку весь час, что он там пробыл, вежливо парируя все ядовитые уколы в свой адрес. Более того, он имел наглость явиться в кафе и после работы.

В вечерние часы Рэнди подолгу был в зале, обслуживая покупателей, и Софи оставалась наедине с Гарретом дольше, чем ей хотелось. Но чем больше времени они проводили вместе, тем явственнее она вспоминала, как ей нравилась когда-то его компания. Она то и дело ловила себя на том, что любуется ямочками на его щеках и упивается звуком его голоса. Но тут же ругала себя за отсутствие воли.

Их разговор крутился в основном вокруг нейтральных тем, связанных с почтой, которую они сортировали, но иногда Гаррет начинал фразу с «а помнишь, как…?», и мысли Софи сразу переносились в более счастливые времена – когда она не испытывала угрызений совести за то, что украдкой поглядывала на него для своего удовольствия. После третьего «а помнишь, как…?» она сказала себе, что должна следить за ходом их разговора, иначе рискует потерять контроль над своими эмоциями.

– Так ты видел, как в новостях показали меня, когда я пришла на почту? – спросила она, вскрывая розовый конверт из Сент-Луиса.

– И даже записал! – со смехом ответил он. – Непостижимо! Они купились на то, что наплел им этот бездомный парень!

– Да, Джим меня здорово выручил. Он просто спас нас с тобой! Как подумаю, что эти папарацци прилипли бы к нам… «А скажите…», «а почему…», «а как вы считаете…» Брррр…

Гаррет оперся о прилавок.

– Он и правда бездомный? Джим этот?..

Софи кивнула и с готовностью рассказала, как год назад познакомилась с Джимом и как у них начались еженедельные «рандеву с печеньем».

– Интересно, а как он узнал про весь этот шум с объявлением? – задумчиво спросил Гаррет.

Софи бросила письмо в кучку «нет».

– Очень просто. Вчера он заходил сюда и все объяснил. Оказывается, в тот день он сказал репортерам одну правдивую вещь. Он действительно прочел про наше объявление в газетах, которые стелил себе на ночь. А там упоминается почта. Он стал следить… Увидел репортеров, а потом я прошла мимо него на почту, он тут же сообразил, что к чему, и бросился меня выручать.

– Силы небесные. По-моему, он заслуживает награды. Он в самом деле бросил тебе спасательный круг.

– Именно так. Вчера я ему сказала, что он может сколько угодно приходить ко мне за шоколадом, как только ему захочется. Но ты бы видел его, когда он пришел сюда! Я узнала его только по беззубой усмешке. Весь чистый, в новой одежде! Блеск. После его «почтового брифинга» люди отовсюду шлют пожертвования в фонд, который телеканал открыл для него. У него уже есть жилье и небольшая работа. А еще, по его словам, фирма, торгующая автомобилями, предложила ему бесплатно автомобиль с пробегом в обмен на помощь в рекламе.

– Ты шутишь?

Она покачала головой:

– Зачем же мне так шутить! Говорю все как есть.

– Невероятно. – Гаррет нежно ей улыбнулся.

Софи тоже улыбнулась в ответ, но, опомнившись, быстренько стерла с лица улыбку. Не хватало еще, чтобы он вообразил, будто ей нравится вот так с ним болтать – как ни в чем не бывало, будто ничего не случилось! – а это не так. Или…

В восемь часов они вскрыли последние два письма, наскоро пробежали глазами и бросили в кучку «нет».

– Мое было от парня из Пенсильвании. Он считает, что счастье – это рулон туалетной бумаги, когда ты заблудился в лесу, – весело хохотнул Гаррет. – А твое?

– Просыпаться каждое утро рядом с одним и тем же мужчиной тридцать шесть лет подряд… и считать годы.

Он загадочно посмотрел на нее.

– И ты не думаешь, что это можно назвать счастьем?

– Что? – переспросила она, поведя плечами.

– Ты серьезно не собираешься засчитать это письмо? Я бы отдал что угодно, чтобы у меня был… кто-то… на кого я могу рассчитывать, что он будет каждый день со мной, чтобы столько лет жить в любви и доверии…

– Ах, неужели! – вскипела она, с трудом сдерживая чувства, рвущиеся наружу. – Позволь напомнить тебе, что ты мог получить все это, да только не захотел.

Он опустил глаза.

Она подождала, скажет ли он еще что-нибудь. Он молчал.

– По-моему, ты не совсем понял, что она написала, – вздохнув, проговорила она. – В сухом остатке получается, что счастье – это «просыпаться». А я не очень люблю утро, так что… нет, это точно не счастье.

Гаррет поднял глаза и засмеялся.

– А ты крепкий орешек, Софи Джонс!

Она строго посмотрела на него, раздраженная тем, как легко ее имя слетает с его языка, словно между ними и не было никакой драмы. Непостижимый человек!

– Трудно колется? Что ж, пожалуй. Но я не пустая внутри в отличие от некоторых.

Он снова засмеялся и взглянул на груды конвертов на кухонном полу.

– Ну, что дальше?

Софи перехватила его взгляд. Больше других была груда «нет». За ней следовала груда «возможно». Писем в кучке «да» было меньше всего, но все равно больше двухсот. А в глубине стояла еще одна большая коробка, которую они даже не открывали.

Чуть поодаль набралась четвертая груда случайных вещей, которые откладывали при сортировке. Их Софи никогда не назвала бы образцами счастья, но все захотели их оставить, чтобы еще раз взглянуть на странные предметы, которые присылают люди в письмах. Наверху лежала стоптанная биркенштоковская сандалия со стертой пробкой; накануне вечером по ее поводу разгорелся затяжной спор: Гаррет как ортопед утверждал, что ее нужно положить в груду «возможно», ибо «по дороге к счастью лучше идти в удобной обуви». В числе прочих предметов были: деревянная ложка, корешки от билетов в цирк, си-ди с Нейл Даймонд, каталог кофейных зерен для гурманов, фото Билла и Хиллари Клинтон и горсть неоткрытых упаковок соуса «Тако Белл».

– Теперь, – отвечала она, – я возьму их домой и решу, какие из них подходят под мои стандарты. – Она выровняла самую маленькую стопку писем и перетянула ее резинкой. – Письма «нет» можно сразу выбросить в мусорный бак. Письма «возможно» мы оставим у меня в кабинете, я прогляжу их потом. Еще я, пожалуй, возьму что-то из этих. – Снова вздохнув, она взяла из коробки пачку непрочитанных писем.