– Да, обещаю.

– Не говори даже твоему благоверному.

Эвалинн мельком оглянулась через плечо, убеждаясь, не слышит ли их Джастин, и прошептала:

– Поверь мне, Джастин много чего не знает.

Софи тяжело вздохнула. Много лет ей хотелось поделиться с Эвалинн этим секретом, но у нее не хватало духу. Теперь она понимала, что ей понадобится помощь. Почему давнее предсказание таинственным образом оказалось среди почты – и кто послал его? Она в подробностях стала рассказывать Эвалинн события конца того дня, когда ей исполнилось девять лет, закончившегося так трагически.

Эвалинн сидела, окаменев; иногда казалось, она вот-вот разрыдается.

Софи особенно давила на свою роль в том кошмаре, объяснив, как глупо она верила, что предсказание сбудется.

Когда она закончила, Эвалинн вскочила и обняла ее.

– Ты не должна обвинять себя! Ведь недаром авария признана несчастным случаем из-за погоды. Там не было твоей вины. Но вот скажи… – Она выпрямилась. – Если ты так долго носила это в себе, то почему теперь рассказала?

Софи потупилась.

– Потому что, – медленно проговорила она, снова глядя на свой сжатый кулак, – хоть это и был несчастный случай, большая часть вины все равно лежит на мне. – Она разжала пальцы. – И кто-то знает об этом.

Эвалинн взяла бумажку с предсказанием с открытой ладони Софи и прочла ее.

– «Счастье – дар, который светит внутри тебя. Желание твоего сердца скоро исполнится». – Она подняла глаза. – Это было двадцать лет назад – как ты можешь это помнить? Может, твое предсказание было просто похожим. К тому же такие штуки печатают тысячами. Это может быть простым совпадением.

Софи вскинула брови.

– Тут единственное совпадение в том, что бумажка попала ко мне из-за дурацкого объявления о счастье. Но самая жуть в том, что это действительно моя бумажка, сохранившаяся с того вечера. Пойми – не просто то же самое предсказание. Это тот самый клочок бумаги!

Эвалинн недоверчиво посмотрела на Софи.

– Откуда ты знаешь?

– Переверни ее! – Голос Софи дрожал. Она испытывала чувство, близкое к ужасу.

Эвалинн увидела надпись на обороте и ахнула так, что едва не подавилась. Это была выцветшая карандашная надпись: «София Мария Джонс, 21 сентября 1989».

– Нет! Это какой-то розыгрыш! Не иначе.

– Если это так, я не вижу юмора.

– Единственный человек, кому ты рассказала об этом, была Эллен?

– Просто я об этом помню. Ну, возможно, я говорила тогда и психиатру, но больше никому.

– Так ты думаешь, что это могла сделать Эллен? – спросила Эвалинн.

Софи пожала плечами.

– Не знаю. Хотелось бы думать, что она этого не делала, но ведь она копалась в твоем детстве, чтобы Карли прислала тебе письмо, так что кто знает? – Софи колебалась, пытаясь что-то понять. – В общем… картина не складывается.

– Что?

– Я выбросила эту бумажку! Скомкала и выбросила. Эллен была рядом со мной и тоже смотрела, как она уплывала в дождевой воде.

– Понимаю, – воскликнула Эви. – Она была там, и она единственная, кто знает, что у тебя была эта бумажка. Плюс, конверт с ней пришел на твой почтовый ящик, а ведь всего несколько человек знают, что это ты получаешь ответы. Так что она, возможно, имеет к этому какое-то отношение. – Эвалинн взглянула на часы, схватила Софи за руку и вскочила. – Поехали, быстро!

– Куда?

– Ради твоего умственного здоровья мы должны нанести Эллен маленький визит.

– Уже одиннадцатый час, – запротестовала Софи. – Пока мы доберемся, будет одиннадцать. А она рано ложится.

Эвалинн строго посмотрела на нее – мол, лучше не спорь – и спросила у Софи, смогут ли они сегодня заснуть.

– Вероятнее всего нет, – вздохнула Софи.

– А раз так, пусть и наша дорогая мамочка тоже не спит.

Счастье по праву ускользает от тебя.

– С тобой все хорошо? – спросила Эвалинн, когда они с Софи выбрались из машины перед домом Эллен на восточной окраине Сиэтла.

Было без десяти одиннадцать, дул холодный вечерний ветер. Софи застегнула куртку до самого подбородка и кивнула, а сама не отрывала глаз от четырехэтажного дома. Как обычно, он выглядел ободранным и запущенным. Кирпичи, которыми были облицованы два нижних этажа, были грязными и облупленными; по трещинам в цементе ползли плети вьющихся растений. Верхние два этажа были бетонные и выкрашены в тусклый цвет, серый, как строительный раствор. Во многих местах краска облезла, особенно под крышей в западной части дома, где из-за сломанного водостока вода текла прямо по стене вот уже много осенних и зимних месяцев.

Софи всегда удивлялась, почему Эллен не хотела переезжать в более приличное место, ведь она могла себе это позволить, особенно после того как они с Эвалинн выросли. Когда несколько лет назад Софи спросила ее об этом, Эллен объяснила, что все ее лучшие воспоминания связаны с этим домом. «Мои маленькие пташки хоть и выпорхнули из гнезда, – добавила она, – но гнездо все-таки меня устраивает».

– Добро пожаловать домой, – тихо прошептала Эвалинн и направилась к входной двери.

Внутри дом выглядел не таким запущенным, как снаружи, поскольку жильцы заботились о порядке. Никто, включая владельца, не желал тратить большие деньги на новые кирпичи или покраску фасада, но обитатели дома скидывались по десятку долларов и содержали в чистоте коридоры и лестничные пролеты.

У Софи и Эвалинн были собственные ключи от квартиры номер 309, но стрелка часов приближалась к одиннадцати, а в это время Эллен ложилась спать, так что они решили позвонить в дверь.

После недолгого ожидания они услышали «Кто там?», донесшееся из глубины квартиры, а потом стандартную фразу Эллен: «Постучи один раз, если ты друг, и два раза, если враг». Так она всегда говорила при неожиданных звонках или стуке в дверь. Софи и Эвалинн знали, что это была ее уловка, чтобы потянуть время и убедиться, что оружие у нее под рукой.

Софи постучала три раза.

– Эвалинн? Это ты? Или это Софи?

Эвалинн и Софи быстро переглянулись, прислушиваясь к шагам, которые из кухни стремительно приближались через гостиную к двери. Звякнул засов, и дверь распахнулась.

– Ах, мои пташки! Обе! – Эллен чуть не выпрыгнула из полицейских башмаков, которые надевала на длинное дежурство в даунтауне. Она бурно обняла Софи и втащила ее в квартиру, потом проделала то же самое с Эвалинн. – Девочки, что вы тут делаете в такой поздний час? Впрочем, не важно. Когда в последний раз мы были в этой квартире все вместе? По-моему, год назад или больше. Какая радость! – Она снова нежно сжала плечо Софи. От нее не укрылось мрачноватое настроение дочерей.