Бенассар также обратил внимание на то, каким сложным, а потому долгим оказалось появление научной исторической концепции, избегающей как огульных обвинений, так и восхваления. Это относится и к истории процесса над Галилеем, который веками использовали как для нападок на Церковь, так и для ее защиты, в конечном счете особо не интересуясь Галилеем и не заботясь об истине.

Заметную пользу принесли и работы Рафаэля Мандресси, посвященные истории анатомии и препарирования. Помимо того, что они попросту интересны, в них опровергается миф о средневековом запрете анатомирования:

Нередко утверждалось, что вскрытие умерших людей в средние века могло привести к отлучению от церкви. Угроза, конечно, страшная, но на самом деле на анатомов она вовсе не распространялась. Единственный найденный документ в пользу этого тезиса – «одной из неисправимых ошибок нашей культурной истории», как сказал Луи ван Дельфт, – декреталия Detestande feritatis350, изданная 27 сентября 1299 года папой Бонифацием VIII. Непонятно, как предписание, датируемое концом XIII века, могло повлиять на средневековье в целом; к тому же его содержание никоим образом не касалось анатомического препарирования. Декреталия, безусловно, выражала решительное противление понтифика расчленению трупов, но «ненавистная жестокость», «ужасный обычай», которому Бонифаций хотел положить конец, заключался в расчленении тел усопших, чтобы их легче было доставлять к месту погребения, если смерть наступила на значительном от него расстоянии351.

Detestande feritatis по отношению к препарированию сыграла такую же роль, что и Лактанций для идеи плоской Земли. Но Лактанций хотя бы сам в нее верил, пусть даже едва ли не в полном одиночестве. В обоих случаях использование единственного документа вне контекста позволяет с легкостью фальсифицировать историю.

Работая над нашей темой, мы изучали труды предшественников, но одновременно – с исключительным вниманием – все источники, будь то старые или современные, которые нам удалось найти. При этом нас поразил один момент, которому выше практически не было уделено внимания: с самых давних пор существует активное движение неприятия образованных элит и фигуры эрудита. Герои современной науки противопоставляют себя не только духовенству, не способному размышлять ни о чем ином, кроме заковыристых теологических вопросов, и не читавшему ничего, кроме Библии, причем не особенно вдумываясь: они также противники носителей знания, проповедников отвлеченных понятий, а также сильных мира сего. «Плебейские сыны» или «смиренный мореплаватель» – вымышленные фигуры, но они, несомненно, продолжают нравиться многим нашим современникам. Если говорить о Колумбе, то его образу придает остроту опала: мореплаватель, сошедший на берег в Кадисе, вернувшись из третьего путешествия, закован в кандалы и умирает в одиночестве и нищете, однако историки доказали, что он получил весьма солидное вознаграждение – меньше, конечно, чем рассчитывал, но заметим, что его недолгое заключение с августа по декабрь 1500 года было вызвано разногласием с католическими королями, которым не понравилась жестокость по отношению к аборигенам – пытки и обращение в рабство, практиковавшиеся испанскими войсками под его командованием, в частности на Гаити, причем еще во время второго путешествия352. Такой портрет плохо сочетается с романтическим образом смиренного и миролюбивого мореплавателя, будь он хоть вестником Провидения, хоть преданным душой и телом науке первопроходцем.

Добавим, наконец, что в эпоху, когда борьба с фейками всего за несколько лет стала смыслом происходящего, а информация, отвечающая упрощенной черно-белой логике, как известно, распространяется куда быстрее, чем более глубокий анализ интеллектуальной или политической жизни. Когнитивные деформации, леность ума, потребность в простых ориентирах, но, кроме того, в сфере преподавания, длительная передача искаженной памяти стараниями – придется это признать – нашего же института народного образования, – все это ни к чему хорошему, пожалуй, не ведет. Между тем на образование возложена громадная ответственность, ведь если большинство учебников истории больше не описывают миф о плоской Земле, заметим также, что ни один из них не пытается его развеять, хотя программа к этому располагает, в чем еще недавно можно было убедиться, ознакомившись с вопросами экзамена на степень бакалавра по картографии или Возрождению. Во многих случаях учебные пособия даже несут своеобразный художественный флер, определенно отражающий, как это ни прискорбно, недостаток уверенности у их авторов, и мы вернемся к этому в кратком обзоре, завершающем эту книгу.

Глава IV

Как поддерживался миф в XIX–XX веках. Краткий обзор

Миф о средневековой вере в плоскую Землю, шарообразность которой обнаружилась якобы только благодаря «Великим географическим открытиям» или «научной революции», повторяется на протяжении всего XX века. Энциклопедии, романы, фильмы и даже научные труды продолжают поддерживать легенду вплоть до нынешнего дня, а подавляющее большинство наших сограждан убеждены, что это безусловный факт, о котором, между прочим, они узнали еще в школе. Во время последнего опроса, посвященного этой теме и проводившегося в начале учебного года, руку подняла девушка и громко сообщила: «Мой младший брат вернулся вчера из школы и пересказал слова учительницы о том, что в средневековье люди считали Землю плоской». Споры, услышанные недавно в учительской, также подтверждают, что миф буквально пустил в нас корни. В завершение проделанной нами работы мы предлагаем небольшой обзор, не претендующий на полноту (нельзя объять необъятное), но дающий представление о достаточно убедительных признаках массового распространения этого модного «фейка», которые, быть может, позволят лучше понять непостижимый в действительности секрет его долговечности.

I. Академические векторы

Исследования и энциклопедии

Удивительные утверждения можно встретить во внушительной трехтомной исторической энциклопедии «Всеобщая история народов от античности до наших дней», опубликованной в 1926 году издательством Larousse. В статье о Возрождении авторы путают вопросы о шарообразности Земли и ее подвижности (такая путаница характерна для массовой аудитории, но представляется странной в академическом издании). Христофор Колумб видится здесь «первооткрывателем» сферичности, который еще и подготовил умы к революции, совершенной Коперником:

Открытие Нового Света в конце XV века и путешествие Магеллана в начале XVI неизбежно способствовали обновлению астрономии: внезапно открылась большая неизвестная часть Вселенной; книжная наука стала терять авторитет перед наукой, оперирующей фактами; простой моряк теперь знал о земном шаре гораздо больше, чем Аристотель или Птолемей. Пресловутый вопрос об антиподах разрешился, географические открытия подготовили умы к определению места Земли в череде планет. Колумб и Магеллан открыли путь Николаю Копернику353.

Этот отрывок особенно интересен для понимания того, как поддерживается миф: он подтверждает некоторые уже встречавшиеся особенности. Помимо неосведомленности автора стоит выделить и социально-идеологический перекос: Мишле был склонен возвышать «плебейских сынов» (при том, что Колумб был сыном весьма зажиточного ткача, сумевшего отправить отпрыска учиться