Через пять дней после выхода A Night At The Opera сингл Queen впервые достиг вершины британского хит-парада — естественно, то была «Bohemian Rhapsody». Группа отыграла короткий тур, завершившийся грандиозным рождественским шоу на Hammersmith Odeon, которое транслировали OGWT и Radio 1.

Три дня спустя до вершины чартов добрался и альбом, тираж которого перевалил через «платиновую» отметку в 250 000 копий. Это число удвоилось уже через две недели. В американских чартах альбом проведет не сколько-то, а пятьдесят шесть недель. Новый год принес очередную награду — премия Ivor досталась «Bohemian Rhapsody» как лучшему синглу года. Обычно экономный Рейд на этот раз не поскупился и выкупил целый рекламный разворот в журнале Sounds, чтобы поздравить своих подопечных с успехом.

Настало время планировать второй американский тур — на этот раз в качестве рок-звезд высшей категории. Самый масштабный тур в биографии Queen, гастроли 1975 года включили почти все крупные города США. Менеджмент тура осуществлял Джерри Стиклс, который занимался в свое время делами группы Джими Хендрикса. Поговаривают, он был с Джими в ту ночь, когда его обнаружили мертвым, — но смерть музыканта по-прежнему овеяна тайной, и Стиклс не сказал по этому поводу ни одного лишнего слова. Он оставался тур-менеджером Queen до самого конца их концертной деятельности.

Именно в этом колоссальном американском турне Queen довели до совершенства тонкое искусство устраивать после концертов вечеринки, которые потом становились городскими легендами… Ни одна рок-группа не могла потягаться с ними в этой важнейшей для шоу-бизнеса дисциплине. Где бы группа ни появлялась, на афтепати слетались все местные знаменитости, тусовщики и просто красивые люди. Журналист Рик Скай, выпустивший книгу о Фредди «The Show Must Go On» вскоре после его смерти, вспоминал, как в 1975 оказался на пати, устроенной после концерта в нью-йоркском парке Мэдисон-сквер-гарден.

— Я приехал в Нью-Йорк, чтобы сделать интервью с Фредди, и так оказался за кулисами. Между гостями сновало не меньше дюжины официанток с обнаженной грудью, которые мигом подливали ледяное шампанское в опустевшие бокалы. Стоять с пустым было нельзя. Фредди, в белоснежном жилете, стоял с бокалом шампанского в одной руке и сигаретой в другой. Он казался совершенно расслабленным и был в прекрасном настроении. Он начал с заявления: секрет счастья он видит в том, чтобы жить на полную катушку.

— Любовь к избыточности — важная часть моего характера, — говорил Фредди. — По мне, скука — тяжелое заболевание, требующее терапии. Мне постоянно нужна опасность, интрига, напряжение. Я появился не свет не для того, чтобы сидеть взаперти и смотреть телек. Конечно, проще всего все это получить с помощью секса. Я так и делаю. Бывали времена, когда я мог оказаться в постели с кем угодно, но с годами я становлюсь разборчивее. Мне нравится окружать себя странными и интересными людьми — только с ними я чувствую, как жизнь бьет ключом. Нормальные, уравновешенные люди наводят на меня тоску. Люблю чудаков и фриков. Я раздражителен и требователен, из меня никогда не получится хорошего семьянина. Еще я очень эмоционален и склонен к крайностям, поэтому непросто приходится и мне, и тем, кто со мной.

— Мой сексуальный аппетит огромен, — добавил он чуть позже, — я по-настоящему ненасытен. Мужчины, женщины, кошки — все подряд. В моей постели прекрасно умещаются шестеро. Но мне нравится только секс без обязательств.

Слава и богатство наконец-то позволили Фредди не сдерживать себя.

— Он пускался во все тяжкие, — говорил Скай, — но, конечно, за всеми его приключениями сквозила тоска по настоящим, постоянным, глубоким отношениям. Он ведь знал в них толк. И говорил мне: «В сердечных делах я не знаю полумер. Я отдаю себя всего, потому что просто не могу по-другому».

Америка, Нью-Йорк особенно, вскружили Queen головы, а Фредди — больше всего. Он влюбился в этот город со всей страстью, на которую был способен, и бросился в его объятья. Не осталась без его внимания и местная гей-тусовка. Дни Фредди проводил в шикарных отелях, салонах и магазинах, а вечерами скрывался в кишащих распаленными телами улочках гей-квартала, где находились все соответствующие клубы и бары. В середине 80-х, когда город накрыла эпидемия СПИДа, большинство из них закрылось, но тогда туда стекались гомосексуалисты со всей Америки. Именно здесь в 1969 году начались бунты и демонстрации, которые привели в итоге к отмене статьи Уголовного кодекса, карающей гомосексуализм. Сердцем сопротивления был темный бар Stonewall Inn на Кристофер-стрит, в самом центре богемного района Гринвич-виллидж. После отмены статьи район засверкал новыми красками — на геев заработала целая индустрия, включавшая секс-клубы, бани, магазины кожи, бесчисленные бары, в темных комнатах которых никогда не прекращался анонимный секс. В те годы заболевания, передающиеся половым путем, никто не считал чем-то особо страшным.

Как вспоминал Мик Рок, принимавший полноправное участие во всех загулах, в одном из таких клубов под названием The Anvil Фредди и увидел впервые Village People. Эта гей-диско-группа, находившаяся тогда в зените славы, любила со вкусом пошутить на тему американских стереотипов — среди ее участников были «ковбой», «коп», «строитель», «байкер», «дальнобойщик», «солдат» и другие. Мик Рок вспоминал, что Фредди замер, пораженный, когда увидел, как «байкер» — настоящее имя которого Гленн Хьюдж, — танцует на барной стойке.

Как говорит Мик Рок, после этого Фредди уже никогда не был таким, как прежде.

Знакомство с нью-йоркской гей-сценой радикально повлияло на внешний вид Фредди. Здесь он высмотрел два типичных для этих кругов образа, которые потом примерил на себя. Первым стал костюм из кожи, как в комедии «Полицейская академия» (впрочем, он не задержался в его гардеробе надолго). Зато второй образ вскоре стал для Фредди основным: короткая стрижка, усы, голубые джинсы в обтяжку и белая майка. Первыми так стали одеваться геи из Сан-Франциско, жившие в богемном районе Кастро. Сначала этот наряд служил хорошей маскировкой, но постепенно по всей Америке натуралы так одеваться перестали, и белая майка с голубыми джинсами стали неотъемлемой частью гейского дресс-кода. Даже носовые платки, невзначай высовывающиеся из карманов джинсов, несли содержательную информацию: «активы» носили платки в левых карманах, «пассивы» — в правых. Их цвет тоже имел значение — но, пожалуй, не будем вдаваться в детали.

Для Фредди, только что ставшего всемирно известным, в Нью-Йорке было притягательным и совершенно особое настроение местной гей-тусовки, которая не так давно одержала политический триумф и все еще упивалась победой. Геи открыто заявляли о себе, были единой силой, их дела шли все лучше и, казалось, так будет всегда. Ни один город мира не предоставлял в те годы большего простора для сексуальных экспериментов, кроме, может быть, Мюнхена.

— В Лондоне Фредди был просто тихоней, если вспомнить, что он вытворял потом в Мюнхене и Нью-Йорке, — говорил Пол Гамбаччини. — Эти два города предоставляли невероятные возможности для секса на одну ночь, который меня лично, скажем, никогда не интересовал. А вот Фредди нашел себя именно там. Гей-тусовка в этих городах — целый мир, столь же богатый оттенками, что и поп-музыка.