Но это все было ничего. Даже как-то успокаивало… О ней заботились. Пусть даже так… странно и чуточку зло. Но эта злость не на не направлена оказалась. А на тех, кто посмел причинить ей страдания. Почти убить…

Напрягало другое. Постоянный взгляд в спину. Оглянешься — нет никого, а чужое присутствие ощущается. Странно это было. Пугающе.

А Кори ничего не замечала, также как и стражи. Не было никого в покоях жены Императора, кроме строго определенного самим Владыкой круга лиц. А он-то оказался очень-очень узким!

Но Кои чувствовала, что был! Но кто?

И незнание не отпускало ни на секунду. Не давало спать ночами и расслабляться днем. Проявлять слабость пред лицом чего-то неведомого.

— А ты умеешь доверять своим предчувствиям.

Чужой голос больно резанул по оголенным нервам, разбередил животный страх в самой глубине души. Неужели опять покушение… Неужели кто-то опять пришел по ее жизнь…

На самом краю низенькой кровати сидела прекраснейшая женщина из всех, что Кои доводилось видеть! Ясные золотые глаза спокойно взирали на человека с высоты прошедших перед ними тысячелетий, изящные движения прямо таки вопили о знатном происхождении, а мягкая улыбка на чувственных губах прогоняла страх, заставляла забыть обо всем. Так могла улыбаться только мама. Такая далекая и безмерно дорогая мамочка.

И еще… По полу стелились в художественном беспорядке десять белых хвостов, а лицо не скрывала маска, которую так любят лисы.

Стоп, десять?! Но разве это возможно?

И всплыл в памяти один из первых разговоров с Касуми-доно. Китсуне получают десять хвостов, когда готовятся уйти в Путь неизвестный им, но такой желанный! Это своего рода награда…

— Ах, вот что тебя так удивило… А сама догадаться не можешь?

Неприкрытая насмешка заставляющая вспомнить о еще одном золотоглазом. Которого видеть не желаешь! Потому что надоел хуже горькой редьки. Своими обидными словами-насмешками, снисходительностью…

Только вот без него не лучше. Тоскливо да грустно. Никакого развлечения! С Владыкой хоть… поспорить можно. О многом. Потому что разные слишком.

А ведь они похожи… Неуловимо, только цветами, но поведение, черты характера о которых она знает…

Жесты, наконец!

— Вы как-то связаны с Императором?

Главное держать себя в руках, являя живой образ княжьей гордости и достоинства. Как бы говоря — «Пусть я и человек, но не менее знатна у себя на родине, чем ты!

Это-то выучить Лада-Кои успела… Не показывай своей слабости перед зверем. Опасно это немыслимо. Прежде всего для тебя самой!

— Связана. Но не так как ты думаешь.

Зачем ей было отрицать очевидное? Ведь даже непосвященному станет ясно, что она состоит в кровном родстве с Владыкой Радужной Империи. В очень-очень близком! Как минимум ближайшая родственница!

Только вот, любой многохвостый счел бы великой честью увидится с ней хоть на мгновенье, не то, что заговорить. Потому что она — легенда!

А человеку просто все равно, кто перед ним, даже если заведомо известно, что враг или незнакомец сильнее. Настолько, что даже и представить нельзя. Однако, даже зная это, они бросаются в бой не на жизнь, а насмерть. И самое дикое — умудряются побеждать.

Если им есть, Что защищать!

— Как такое может быть?

Кои сковала по рукам и ногам обреченность. Бесполезно звать на помощь, так как скорее всего все защитники либо мертвы, либо спят. И не добудиться до них, не докричаться! Она была более чем уверена — незнакомка позаботилась обо всем так, чтобы никто не прервал встречу.

— Так же, как и то, что человеческий род ведет свое начало от зверя.

Не поспоришь с этим заявлением. Сама же рассказывала Кори об этом, хвасталась семейными легендами и преданиями! Забыла она о том, что у стен здесь есть уши… Такие мохнатые хитрые уши!

— Кто вы?

Пока что, это самое важное. Узнать имя врага у которого в руках находится твоя жизнь. Ведь, если ты знаешь имя — то можешь бороться, потому как сила тогда знает кого надо снести, от кого защитить.

— Не узнала…

Огорчение оглушало. Неужели эта китсуне и вправду думала, что Кои может знать ее? Да, думала. И надеялась быть узнанной, если это понятие вообще применимо к этой расе.

— А ведь ты носишь мое имя…

Имя Первой — Кои, но она уже давно ушла из этого мира по Дорогам, но… Китсуне не умирают в общечеловеческом смысле! Они уходят по дорогам вечности в другие места и миры.

— И что же Первая Императрица забыла в моих покоях?

Да, о тебе говорят в легендах, твое имя считается чуть ли не святым, но Кои не просила этой милости, за которую здесь бы не задумываясь убили! Не просила она, не хотела… но стала.

— Да так, решила посмотреть в глаза жене своего потомка. Увидеть Кружевницу, которая перехитрила Вечность…

Китсуне выглядела до безобразия довольной. Неужели в ее сердце живет такая нелюбовь к своей Создательнице… Только вот, к многохвостым Богиня всегда была милостива. Даже слишком. Очень уж многое им прощалось… По незнанию или врожденной глупости.

Богиня не наказывала их, а… журила. Мол, прощаю тебя, но впредь больше так не поступай!

— Я просто делала то, что должно.

Руки судорожно сжали одеяло. Помнить — больно, особенно такое! Равнодушно-страшный лик Вечности, не знающей милосердия. Как и китсуне.

А Первая вдруг стала недовольной. Ее глаза жгли подобно огню, поднимали из самых сокровенных глубин души все страхи, желания, мечты… Словно бы пытаясь, что-то увидеть в глубине человеческого сердца.

— Когда ты только появилась здесь, то была другой. Более живой, дерзкой… интересной. За твое внимание стоило бороться, тебя хотели оберегать.

Лисица вдруг резко раскрыла веер из плотной бумаги, который держала до этого в руках, чтобы через мгновение указать на стоящий в самом темном углу сундук.

— С этим ты приехала и бросила нам вызов. Ты заставила на мгновение, но считаться с собой. Уважать себя! А теперь посмотри… Посмотри же во что ты превратилась!

Веер поочередно указывал на что-то в комнате…

Ваза с ветками распустившейся сакуры.

Кои не любила их, ей нравились большие бело-розовые цветы яблонь, а еще больше — луговые. Васильки, ромашки, колокольчики… Но вишневые цветы весной были в каждом доме! Так было принято.

Столик со всякими украшениями и косметикой от которой нестерпимо чесалась кожа. Но обязанность была важнее неудобств ибо жена Владыки во всем должна быть примером.

Шелковые подушки и ткани — а ведь дома она не знала слова роскошь! Жила как и все в замке, ничем не выделяясь… Спала на обычном льняном белье, зимой укрывалась меховыми шкурами, читала или пряла при лучине, а на каменных полах у нее никогда не лежало ковров. Для нее дома всегда находилась работа! Не то, что здесь…