Он ощутил, как Джулиана поерзала.

— Ваши извинения приняты, сэр. Но только в том случае, если вы пообещаете мне перестать сыпать извинениями. Это так утомительно.

Мартин сжал ее руку:

— Прошу, не смейтесь надо мной. Пожалуйста, поверьте, я прошу у вас прощения, потому что понимаю — я отнесся к вам слишком предвзято. Причина только в этом, а не в леди Беатрис, вашей внезапной респектабельности или еще чем-то ином.

Он увидел, как в глазах Джулианы играют лунные блики. Глаза казались темными и широко раскрытыми.

— Вряд ли вы можете так резко поменять свое мнение обо мне.

— Я этого и не делал. — Мартин нахмурился. — Кажется, я очень косноязычно объясняю. Все очень просто. Раньше я был идиотом и судил о вас предвзято. А теперь…

— И что теперь?

— Теперь меня это не волнует. Я знаю, чего хочу. Из темноты что-то вылетело и мягко коснулось лица Мартина. Он подскочил от неожиданности. Джулиана пискнула и притиснулась к нему еще сильнее.

— Это… летучая мышь, да? — еле выговорила она.

Мартин покрепче обнял ее за плечи.

— Думаю, да. Нервничаете?

— Я… да, немного.

Мартин позволил себе легонько погладить ее по волосам.

— Мыши не причинят вам вреда. Даже если летят прямо в лицо. Они совершенно безопасны.

— Мне бы не хотелось это проверять.

Судя по голосу, Джулиана пыталась успокоиться, но у нее не слишком хорошо получалось. Мартин ощутил, как по ее телу прошла волна дрожи. Через секунду он обнял ее второй рукой и притянул к себе. Он ожидал, что она станет сопротивляться, но Джулиана только пододвинулась еще ближе. Ее соски прижались к его груди, став для него утонченной пыткой. Он ощущал, как ее дыхание легко касается его щеки.

И это толкнуло его в бездну.

Поцелуй Мартина был таким дразнящим и легким, что сердце у Джулианы чуть не выскочило из груди, и она вытянула руку, чтобы приблизить к себе его лицо. Пальцы скользнули по гладкой ткани сюртука, и она вцепилась в отворот — чтобы обрести опору и одновременно притянуть Мартина к себе.

— Пожалуйста…

Отвечая на мольбу в ее голосе, он углубил поцелуй, воспламеняя горевшее в ней желание. Она ответила ему яростно, дико, целовала до тех пор, пока не начала задыхаться.

Губы Мартина оторвались от ее рта и проложили дорожку из крошечных поцелуев до самого основания шеи. Джулиана чувствовала, как его волосы, словно мягкие перышки, щекочут ей кожу. Мысли разбегались, думать связно было невероятно трудно.

Она почувствовала, как его рука охватывает ее грудь и большой палец поглаживает сосок через тонкий шелк платья. Потом она ощутила на обнаженной коже его теплую руку, и у нее свело живот от желания и нетерпения.

Мартин стянул вниз лиф ее платья, но Джулиана убрала руки с его шеи и вытянула одну, желая его остановить. Внезапно ей показалось жизненно важным, чтобы он не посчитал ее распутной женщиной.

— Нет…

— Почему? — Его мягкий шепот щекотнул ей ухо. Она знала, что он чувствует ее желание, и знала, как сильно он сам ее хочет. — Я думал, тебя не волнует, если нас кто-то увидит? Если вспомнить ужин в честь Брукса и игорный дом…

Джулиана прикусила губу.

— В то время это не имело значения.

— А сейчас имеет? — Джулиана поняла, что Мартин улыбается. — Я рад…

Он стал целовать впадинку у нее под шеей, языком вызывая волны восхитительной дрожи, которые прокатывались у Джулианы по всему телу. Он спустил с одного плеча платье и легонько прикусил кожу. Джулиана вскрикнула от желания и отчаяния и выгнулась, когда он прошелся губами и языком по ее ключице. Потом он полностью стянул с нее платье, и она уже не возражала. Ахнула, когда он осторожно прикусил сосок, и чуть не крикнула во весь голос, когда он стал водить языком, нежно прихватывая зубами кожу, доводя ее до такого состояния, что жар и удовольствие стали почти нестерпимыми.

Джулиана отстранилась и чуть не стукнулась головой о стену.

— Мартин, здесь не время и не место…

Он обхватил ее обеими руками и притянул к себе, защищая своим телом от холодных каменных плит. Джулиана почти сразу перестала сопротивляться и позволила ему усадить себя на ступеньку, сам он тоже устроился рядом. Джулиана посмотрела на него через плечо.

— Только не смей извиняться, — предупредила она. — Мне придется тебя прогнать, если ты скажешь, что сожалеешь.

Мартин прижался губами к ее волосам.

— Даже и не думал. Кроме того, я не жалею. Я получал несказанное удовольствие.

Джулиана искоса посмотрела на него.

— О.

— Только не говори, что ты сама не наслаждалась. Иначе мне придется извиняться за плохое исполнение. И это не считая ущерба, нанесенного моему самолюбию.

Джулиана еле сдержалась, чтобы не засмеяться, и прищурилась.

— Наслаждалась я или нет, это к делу не относится. Я ведь уже на пути к тому, чтобы снова стать респектабельной, и я не допущу, чтобы ты все испортил.

Мартин поднял брови:

— И как бы я мог это сделать? Разве целовать тебя — это не респектабельно?

— Конечно нет. Как ты можешь спрашивать! Одинокая леди, даже если она вдова, должна очень внимательно относиться к своей репутации. Это не обсуждается. — Джулиана чуть-чуть отодвинулась от него. — Именно поэтому я уже почти три года ни с кем не целовалась. Не считая тебя.

Она почувствовала, что Мартин испытал шок.

— Ты целых три года ни разу ни с кем не целовалась?

— Почти три года. Тебе обязательно повторять все, что говорю? От этого создается впечатление, что ты туповат.

— Да, но… три года, Джулиана?

Джулиана медленно растянула губы в улыбке.

— Я ведь уже говорила, что ты сделал обо мне слишком много преждевременных выводов.

Мартин провел рукой по волосам.

— Но тогда у тебя не могло быть… я имею в виду… всех этих любовников…

Джулиана нахмурилась:

— А вот это уже грубость с твоей стороны, Мартин. Джентльмен не должен обсуждать с леди подобные вопросы.

— Нет, но Эндрю Брукс… и Джаспер Холдинг…

— Я уже говорила тебе, что никогда не была любовницей Эндрю Брукса. Что же до Коллинга, то ты, видно, решил, что у меня напрочь отсутствует вкус.

Мартин сжал ее руки в своих.

— Пожалуйста, перестань надо мной смеяться! Что ты пытаешься мне сказать?

Джулиана открыто посмотрела на него:

— Раз уж вы так настойчивы, мистер Давенкорт, то скажу вам, что я спала всего с двумя мужчинами в своей жизни, и они оба были моими мужьями. А если вас интересует, почему моя репутация говорит о противоположном, так это потому, что будь я проклята, если приму осуждение светского общества и буду вести себя как тихая кроткая вдовушка, только потому, что люди от меня этого ожидают, или же все скрывать, чтобы они меня не осуждали! — Она вдруг замолчала и зажала себе рот рукой. — Черт подери! Не могу поверить, что я тебе это говорю!