Джулиана молчала, в ее голове роились тысячи мыслей. Она была потрясена и взвинчена. Отец хочет купить ей мужа.

Она встала и подошла к окну, жадно глотая прохладный, успокаивающий воздух.

— Простите меня за тупость, сэр, но я полагаю, что мне нужны некоторые пояснения. Вы сообщили миру, что я получу приданое в размере ста пятидесяти тысяч фунтов, если выйду замуж в ближайшие три месяца после своего дня рождения?

Маркиз раздраженно потянул на себя одеяло.

— Да, именно так. Но выйдешь замуж за человека чести, заметь. Не за какую-то шушеру. Твой день рождения ведь уже на следующей неделе, верно?

Джулиана прикусила губу.

— Верно. Но, к сожалению, я не знаю такого мужчины… — она запнулась, потому что это была неправда, — которого бы я уважала настолько, чтобы выйти за него замуж.

Маркиз удивленно и растерянно посмотрел на нее.

— Нет мужчины, за которого ты бы хотела замуж? Но у тебя есть три месяца, чтобы найти его. Кроме того, деньги будут хорошим стимулом…

— Для меня деньги не стимул, — вежливо возразила Джулиана, — и если они станут стимулом для жениха, то замуж я за такого точно не выйду.

Маркиз нахмурился:

— Теперь уже мне нужны пояснения. Ты что, отклоняешь мое предложение?

— Отклоняю, — кивнула Джулиана. Она подошла к его кровати и села рядом. — Я выйду замуж только по любви, папа. И я была счастлива с Эдвином Мафлитом только потому, что мы любили друг друга.

Ее отец пренебрежительно отмахнулся:

— Замуж по любви! Вот в этом-то и заключается причина того, что ты идешь неверным путем, Джулиана.

— Вы женились по расчету, — тихо заметила Джулиана, — и брак не слишком удался, не так ли?

Отец хотел прервать ее, но она смело продолжила:

— Я считаю, что вы, сэр, недооцениваете значение любви. Посмотрите на меня. У меня рыжие волосы Теллантов. Лицо такое же, как и ваше, словно отлитое из той же формы. Вы сами говорите, что у меня ваше чувство юмора. И все же все мои тридцать лет вы не считаете меня своей дочерью. И вы никогда меня не любили. О нет… — она махнула рукой, — вы никогда ничего подобного не говорили, но все знали об этом. Все знали, что вы не считаете себя моим отцом и потому не заботитесь обо мне.

— Я…

— Возможно, я действительно не ваша дочь. — Джулиана повернулась к нему с внезапной яростью. — Возможно, что, несмотря на все сходство, вы правы, и моим отцом был какой-то любовник моей матери. Должно быть, вы верите в это, папа, и именно за это наказываете меня все эти тридцать лет. — Она встала, у нее начал срываться голос. — Но разве это должно иметь значение? Я ведь в этом не виновата! Я бы отдала все эти сто пятьдесят тысяч за одно только ваше нежное слово или одобрение. Но я никогда не получала ни того ни другого.

— Джулиана, подожди, — попросил маркиз. Но она покачала головой. Она вернулась к его постели и наклонилась, чтобы поцеловать в щеку.

— Простите меня, папа. Я возвращаюсь в Лондон. Я никогда не любила деревенский воздух и хотела бы никогда сюда не приезжать. Я желаю вам доброго здоровья и… — она улыбнулась, — еще многих лет на своем законном месте.

После душной комнаты больного на улице показалось очень свежо. Джулиана была так сердита, что не хотела разговаривать ни с Джоссом, ни с Эми. Но и сразу возвращаться в Лондон тоже не собиралась. Она пошла по тропинке через заросший сад и спустилась к реке. Отодвинув свисающие ветви ивы, она проскользнула в зеленый сумрак своего убежища на речном берегу. Опустилась на траву и подтянула колени к груди, как делала в детстве. Она чувствовала себя совершенно несчастной. По щеке ее скатилась одинокая слеза, Джулиана стерла ее рукой и уткнулась лбом в колени, обняв их. Сто пятьдесят тысяч фунтов. Такая огромная сумма. В каком-то смысле отец сделал ей очень щедрое предложение, в своем стиле. Но она ощущала от этого только пустоту и печаль.

Внезапно где-то позади нее раздался треск ломающейся ветки, резкий звук на фоне журчания тихой речушки. Джулиана быстро обернулась.

Под сенью ивы стоял Мартин Давенкорт.

Он двинулся с места и, двумя шагами преодолев разделявшее их расстояние, обнял ее и прижал к себе, а потом стал целовать с силой, которую Джулиана сочла ужасающей и очень нежной.

Они стояли так довольно долго, потом она немного отстранилась.

— Мартин… — выговорила она со смесью удивления и упрека.

Он, казалось, был ошеломлен и слегка потряс головой.

— Джулиана… с тобой все в порядке?

Джулиана высвободилась из его объятий.

— Конечно. Я пришла сюда, чтобы перед возвращением в Лондон побыть немного в тишине…

Она постаралась привести в порядок прическу, но дрожащие пальцы и срывающийся голос выт давали ее волнение. Мартин поймал ее руку и поднес к губам. Джулиана посмотрела на него и быстро отвернулась. В его глазах светилась такая нежность, что в горле у нее встал ком.

— Мартин, — снова произнесла она, и на сей раз в ее голосе звучала мольба.

— Почему ты плакала? — спросил он.

Джулиана высвободила руку и отвернулась.

— О, это пустяки. Мой отец предложил мне целое состояние, а я отказалась. И теперь думаю, какая же я дура.

Мартин улыбнулся.

— Почему он сделал тебе такое предложение?

— Давай не будем об этом! Слишком грустная история. Мне надо вернуться в Лондон.

Но Мартин и не подумал менять тему.

— Должно быть, это что-то очень плохое, раз ты из-за этого плачешь.

— Не особенно! — Джулиана натянула веселую улыбку. Она не сомневалась, что выглядит ужасно и совершенно неубедительно. — Я плачу даже из-за пятнышка на шляпке, знаешь ли! Это одно из моих самых лучших умений.

— Раз ты не хочешь говорить о своем состоянии, то, может, тогда поговорим о том, что между нами произошло? — предложил Мартин. — В ту ночь в леднике…

Джулиана бросила на него взгляд из-под ресниц.

— Тут не о чем говорить. Внезапное влечение нередко встречается, Мартин. И умирает оно так же быстро, как рождается. Я должна была раньше сообразить. Такое иногда случается.

— Ерунда. — Мартин сузил синие глаза, выражая недовольство.

И Джулиане это показалось очень привлекательным. Она чувствовала, что беспомощно тонет в своей влюбленности, и яростно боролась с этим чувством.

— Для меня это не «просто случилось», — сказал Мартин. — И для тебя тоже, учитывая, что ты мне в ту ночь говорила. Так что не притворяйся.

Джулиана чувствовала, что ее загоняют в угол.

— Я помню, что говорила.

— Это хорошо. — Мартин скрестил руки на груди. — Джулиана, если ты и дальше будешь изображать легкомысленность, продолжая держать меня на расстоянии, мне придется зайти с другого конца.