Мир снова открыт для исследований.

В каком-то смысле, история человечества тоже вознеслась…

Вознесение.

Та ещё штука…

Я услышала о нём, когда только начали появляться первые случаи. Как и все остальные жители этой страны, я посмотрела видео с тем мальчиком.

Затем появилось ещё одно…

И ещё.

Весь обратный полёт до Вашингтона я смотрела эти видео, читала посты в соцсетях, которые даже тогда, в самом начале Вознесения, выглядели как сплошная волна аномалий. Это было необъяснимо и странно. Было, например, одно видео, где у школьной учительницы где-то на юге страны случился нервный срыв посреди урока о коренных числах. Из носа бедной женщины потоками лилась кровь, но она просто смотрела в потолок и ласково ворковала с каким-то ребёнком, которого видела только она… Выглядело это довольно пугающе.

И это, конечно, снова напомнило мне о Дэвиде.

Когда мы вернулись в Белый дом, я позвонила доктору Стимсону и спросила, слышал ли он об этих видео. Он сказал, что да, но был не в том положении, чтобы решать, что они означают. Будучи закоренелым рационалистом, он предположил, что это случай массовой паники или что, возможно, подобное поведение людей было спровоцировано каким-то другим видео или изображением с просторов Сети[60]. Прежде, когда случалась массовая паника, это бывало в стрессовые для всего общества времена: через странное поведение может выражаться подсознательная тревожность.

В колледже я читала про «танцевальную чуму», разразившуюся по всей Средневековой Европе (в основном во Франции и Германии). Люди внезапно останавливались посреди улицы и начинали танцевать и иногда не прекращали делать этого до тех пор, пока не теряли сознание или не умирали от обезвоживания. В средневековой картине мира считалось, что это дело рук демонов и бесов[61].

Чем бы ни было Вознесение, это явно не тот случай.

После того инцидента в боулинге приступов у Дэвида больше не было. Врачи из больницы «Уолтер-Рид» провели полное обследование и ничего не обнаружили. Он вернулся следующим утром, счастливый и улыбчивый, и, похоже, даже не помнил о том, что случилось прошлой ночью. Нет, приступов у него больше не было. По крайней мере, таких сильных, как первый. Но перемены и трансформация начались сразу же, как он вернулся.

Мы были на встрече с министрами транспорта и энергетики. Обстановка слегка накалилась, пока мы спорили о ядовитых выбросах в атмосферу. Я хотела больше регулирующих законов, мой республиканский министр транспорта хотел их как можно меньше. Обычный спор, но всё было довольно цивилизованно.

Дэвид, который вёл себя очень тихо на протяжении всей встречи, вдруг поднял руку, прерывая наш разговор, и, показав на одно из окон, выходящее в Розовый cад, сказал:

– Смотрите. Три… два… один…

Бам! Ворона врезалась в стекло, напугав всех сидевших за столом. Птица упала и какое-то время дёргалась на лужайке снаружи – агенты Службы безопасности выбежали, чтобы проверить, что это было. Министры транспорта и энергетики занервничали, и один из них сказал, что это всего лишь дешёвый отвлекающий манёвр. А я просто смотрела на лицо Дэвида, вглядывалась в его глаза и видела… Не знаю, как толком это описать, но было что-то непривычное в выражении его лица. Не злое, далеко не злое, а как будто… Как будто я смотрела на Дэвида, но самого Дэвида там не было… Я знала, что болезнь Паркинсона может лишить его достоинства, но не ожидала, что она лишит его ещё и личности. Это явно было что-то новое.

После встречи я попросила Дэвида ещё раз поговорить с доктором Стимсоном.

Муж взял меня за руку и сказал, что не стоит об этом беспокоиться.

И добавил:

– То, что должно произойти, неизбежно произойдёт. Попытка остановить это так же бесполезна, как попытка того мифического короля остановить океанский прилив, зайдя в воду. Король утонул. Вознесение станет огромным потрясением для нас всех. Мы не можем с ним сражаться. Нам нужно просто смириться с ним и держаться покрепче в процессе. Ты должна оставаться сильной, Ванесса. Я люблю тебя каждой клеточкой своего тела. Однажды мы увидимся снова.

Из его носа хлынула кровь – так обильно, что запачкала его ботинки и мой костюм[62]. Он потерял сознание, но мне, к счастью, удалось поймать его прежде, чем он ударился бы головой о край стола.

Я осталась с ним в «Уолтер-Рид» на всю ночь.

Когда мы привезли его в больницу, его внутренние органы уже начали отказывать. Они называли это «последовательным отключением всех систем организма». Казалось бы, всего несколько минут назад он мог ходить и говорить – и вдруг оказался в коме на жизнеобеспечении. Я позаботилась о том, чтобы о его состоянии не узнала пресса, – им сказали, что его госпитализировали в связи с проблемами с дыханием и что подробности будут рассказаны позже.