– Чарли не просил тебя срезать еще одну секунду?

Меган подтянула правую ногу к груди, разогревая мышцы бедра.

– Нет.

– Как же так? – Мишель изобразила негодование. – Скоро важные соревнования. Он давно должен был потребовать от тебя лучших результатов!

Тренер похлопала бегунью по плечу и скомандовала всем строиться. Выпрямившись, Меган вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Ей с самого утра было не по себе, хотя обычно пробежка вокруг озера наполняла ее энергией на целый день. Меган встряхнула ногами и покрутила головой, разминая шею. Когда она побежала, ей стало легче. На бегу Меган всегда чувствовала себя лучше.

Она ходила по полю, дожидаясь, когда объявят ее забег. Меган оглянулась на трибуны и помахала родителям и брату с сестрой. Люк и Оливия радостно закричали, размахивая обеими руками.

Тренер Норрис положила ладонь ей на спину.

– Готова? – Меган кивнула, не поднимая головы. – Беги, как в прошлый раз, и Чарли будет доволен.

Объявили ее номер, и Меган смешалась с группой у старта. Когда выстрелил пистолет, она мгновенно вырвалась вперед. Джим Салливан вскочил и закричал ей что-то ободряющее. Люк и Оливия завопили:

– Давай, давай, давай, давай!

Они следили за ней, пока сестра не скрылась в рощице.

– Десять минут, – сказал Джим, глядя на часы. – Десять с половиной минут, – произнес он спустя тридцать секунд. – Одиннадцать ноль две. Одиннадцать десять.

– Хватит, Джим, – прервала его Аллисон. – Я и так едва держусь.

Джим замолчал, не сводя глаз с циферблата.

– Одиннадцать сорок пять, – прошептал он на ухо Люку.

Аллисон покачала головой. Она не любила смотреть соревнования вместе с мужем. Своими комментариями он доводил ее до бешенства. Джим заметил двух бегунов в дальнем конце поля. Он вскочил, стараясь разглядеть Меган – а вот и она! – и посмотрел на часы.

– Тринадцать минут! – восхищенно воскликнул Джим. – Аллисон, она бежит быстрее, чем в пятницу!

При виде мрачного лица жены он устыдился и молча сел. Аллисон неотрывно следила, как дочь продвигается к финишу, поглядывая на мужа. Однако Джим молчал.

– Ну же! Какое у нее время? – крикнула Аллисон.

Джим вскочил и показал жене часы.

– Тринадцать сорок, – взволнованно произнес он. – Она никогда не бегала так быстро!

Зрители поняли, что на их глазах вершится история, и трибуны заходили ходуном. Меган первой пересекла финишную линию под громкие аплодисменты и овации.

– Пятнадцать двадцать! – кричал Джим так громко, чтобы его слышали все соседи.

Аллисон пыталась его утихомирить, стыдясь, что муж и дети не могут похвастаться хорошим воспитанием. Меган отошла к кромке стадиона и согнулась, переводя дыхание. Аллисон выпрямилась, беспокойно вглядываясь в дочь. «Давай, милая, дыши, – мысленно шептала она Меган. – Выпрямляйся. Пора». Меган встряхнулась и пошла к тренеру Норрис.

– Вот так и выигрывают забег! – Мишель крепко обняла спортсменку.

– Надеюсь, Чарли одобрит мой новый результат, – сказала Меган, тяжело дыша.

Шагая рядом с тренером к команде, Меган внезапно потеряла сознание.

– Я прекрасно себя чувствую, – в сотый раз повторила она.

Доктор Гёрц вставил ей в рот термометр и приложил к груди стетоскоп.

– Боли в груди? Боли при дыхании?

Меган покачала головой.

– Полгода назад на осмотре тебя подташнивало, и мышцы болели. Сейчас то же самое?

– Просто устала, и ноги болят, – ответила Меган, пытаясь не выронить термометр. – У меня голова закружилась. С кем не бывает!

Доктор Гёрц взял термометр и внимательно взглянул на него.

– Температура нормальная, – протянул он.

Вымыв руки, доктор наклонился над раковиной, стряхивая воду с пальцев.

– Повышенная температура, конечно, могла бы спровоцировать обморок. Боюсь, не дошло бы до аритмии.

Меган вздохнула. Этот термин она уже слышала, так называли нерегулярное сердцебиение.

– При аритмии сердце работает хуже, что и приводит к потере сознания.

– С аритмией я не пробежала бы дистанцию, – возразила Меган.

– Давай-ка оставим тебя на ночь, снимем телеметрические данные и проверим, как работает твое сердечко.

– На ночь? – расстроилась Меган. – Зачем?

– Поскольку мне слишком хорошо известна твоя история болезни и к тому же ты моя любимая пациентка, я мечтаю подольше насладиться твоим обществом.

– Что такое телеметрические данные? – спросила Аллисон.

– Мы наклеим Меган на грудь кусочки пластыря с проводами – как при электрокардиограмме – и будем получать сведения о том, как бьется ее сердце, на мониторе. Так мы увидим возможные отклонения. Заодно сделаем анализ крови, чтобы исключить всякие неожиданности, – пояснил доктор Гёрц.

Меган застонала и упала навзничь на стол для обследования.

– Опять кровь! Почему в больнице из меня обязательно высасывают кровь?!

Врач вышел и вскоре вернулся в палату к Меган, держа в руках рентгеновские снимки.

– Никаких физических изменений в состоянии сердца я не вижу, – сказал он. – Однако на ночь ты все-таки останешься. Посмотрим, нет ли сбоев в работе сердца.

Меган грустно опустила голову.

– А можно я буду в палате Чарли, раз уж сегодня мне домой не вернуться?

– В детском отделении? – уточнил доктор Гёрц.

– Всего на одну ночь, – попросила Меган, и заведующий сдался.

– Хорошо! Я пойду на все, лишь бы вернуть твое расположение, – театрально заявил он и вышел в коридор вместе с Джимом и Аллисон.

– Я почти совершенно уверен, что завтра она отправится домой.

– Я боялся, с ней что-то серьезное, – поделился с ним Джим.

Доктор Гёрц улыбнулся, скрывая свои опасения.

Когда я приехал в больницу после обеда, то сначала пошел к своему шкафчику, повесить куртку. Шкафчик заело – дверь не открывалась. Подергав ручку и постучав по нижнему краю железной дверцы, я уговорил ее распахнуться. По дороге к сестринскому посту меня остановила дежурная:

– Клаудия из педиатрии уже несколько раз тебя спрашивала.

Я подошел к телефону и снял трубку.

– У нас в тысяча двести шестнадцатой тебя дожидается одна малютка, – услышал я голос Клаудии.

Странно, в том отделении я познакомился только с Чарли.

– Какая малютка?

– Судя по всему, твоя поклонница. Приехала час назад и уже три раза о тебе спрашивала. Если выкроишь минутку, зайди с ней поздороваться.