Пудыши он ездит каждый день в течение целого года, значит, все дороги изучил, и центральные, и проселочные. Оба происшествия как раз на этом районе завязаны. Работа с разъездами сопряжена, что тоже дает основания для подозрения. График относительно свободный, не пропускная система. Попутчиками не брезгует, сам признался. Опять же эта странная привязанность к городским булкам с автобусной станции. Именно с той, откуда Паранин уезжал. Знать бы точно, что Струбалин в последнюю поездку из Мякинино отправился, и раздумывать бы не пришлось. Но Гуров этого наверняка не знал, свидетелей, которые видели бы Струбалина на автостанции, он найти не смог.

Труп Паранина не обнаружен, но это вопрос времени. Сам Лев давно страхового агента в покойники записал, как ни прискорбно это звучало. Паранин – труп, и Струбалин – труп. Трупы из «Фольксвагена». Что заставило владельца этой машины остановить свой выбор именно на них? Чем-то они ему не понравились или чем-то не угодили? А что, если жертвы между собой как-то связаны? Эту версию никто не проверял, а ведь она могла бы стать рабочей.

Паранин и Струбалин – могли они быть знакомы? Москва – большая деревня, так ведь говорят, могли и пересекаться. Эх, жалко, мысль раньше в голову не пришла, уже бы знал ответ. Паранин занимался страхованием, Струбалин мог обратиться к нему для оформления страховки на дом или на дачу. Паранин рыбаком не был, но мог иметь друзей или коллег, интересующихся рыбалкой. Познакомились в магазине, после чего стали общаться. Почему нет? С Дорониным же так и вышло. Сначала покупки, затем совместная рыбалка.

Разница в возрасте небольшая, Паранину – тридцать девять, Струбалину – сорок два. Учиться могли в одной школе или в детстве жить в одном дворе. Интересно, москвичи они или приезжие? Могли и в армии вместе служить, если один после школы, а второй после института под призыв попал. Впрочем, возможно, они вообще воинскую повинность не отбывали. Сейчас эта практика довольно распространенная.

Спать оставалось меньше трех часов, пора было укладываться Гурову в постель, чтобы хоть тело отдохнуло. Перебирал варианты долго, только к пяти сон сморил окончательно, а в шесть он уже был на ногах. Голова гудела от недосыпа, пришлось пить обезболивающее. Завтракать не стал, выпил кофе, сунул в карман яблоко и вышел из дома.

У подъезда его остановил сосед. Каждое утро он прогуливался возле дома со своим четвероногим другом дворовой породы по кличке Кобель. Кличка прилипла к псу еще в те времена, когда он бездомным щенком рыскал возле мусорных баков. Несмотря на малый возраст, к особам женского пола он питал непреодолимую тягу. Стоило во дворе появиться собаке женского пола, как щенок мчался к ней на всех парусах, позабыв о найденной косточке, и заводил свадебные игры.

– Утро доброе, Лев Иванович, – поздоровался сосед.

– И вам доброго утра, – кивнул в ответ Гуров.

– Что-то выглядите вы неважно. Лицо осунулось, глаза красные. Не заболели, часом? – не утруждая себя правилами корректности, заметил сосед.

– Со мной все нормально, спал мало, – нехотя ответил Гуров. – А вот пес ваш точно приболел. Что с лапами?

У Кобеля обе передние лапы были замотаны бинтами, отчего казалось, что хозяин нарядил его в белые гольфы. Сосед проследил за взглядом Гурова и печально вздохнул:

– Ваша правда, Лев Иванович, приболел мой Кобелек. Да не в лапах проблема, а, похоже, в голове.

– Болит голова, а страдают лапы? Это как? – заинтересовался Лев.

– Да так. В мозгу, видно, у него что-то повернулось. Найдет во дворе стекло и давай копать, пока из лап кровь сочиться не начнет. Вы ведь знаете, раньше я его во двор выпускал и горя не знал. Первая прогулка за мной, в утренние часы машин во дворе слишком много, чтобы можно было Кобеля без поводка отпускать, а в обед он сам по себе. Только это было раньше. Теперь и в день, и в ночь я с ним хожу. Слежу, чтобы по стеклам не бегал. А он, стервец такой, все равно умудряется. Устал лапы ему перекисью заливать.

– Может, чувствительность лапы потеряли? Не чувствует боли, поэтому и копает там, где стекло.

– Нет, Лев Иванович, это я в первую очередь проверил. С чувствительностью все в порядке. Доктор сказал, стареет пес, в мозгу поворот произошел, сам боли ищет.

– Разве такое бывает?

– Выходит, бывает.

– Сочувствую, – искренне пожалел соседа Гуров.

– Ничего, я справляюсь. Ну, идите, Лев Иванович, а то задерживаем мы вас своими проблемами.

Кобель весело махал хвостом, провожая полковника взглядом. На больного он совершенно не походил. Все как всегда, соседей приветствует, хвостом виляет, землю нюхает. «Кто бы мог подумать, что и у собак с головой проблемы бывают, – садясь в машину, подумал Гуров. – И ведь не на цепи, и с дамами воздержания нет, а психика пошатнулась. Может, напугал кто-то, а может, действительно старость».

Приехав в управление, он направился прямиком к Жаворонкову. Несмотря на ранний час, тот был уже на месте. Гуров по памяти продиктовал ему часть номера «Лендровера», попросив пробить по базе и отфильтровать все московские автомобили данной марки. Жаворонков тут же принялся за дело, пообещав выполнить задание как можно скорее.

Крячко еще не приехал, дожидаясь его прихода, Лев созвонился с Ниной. Фамилии Струбалин она от Паранина ни разу не слышала. Родился Паранин в Москве, вернее, в Подмосковье, там же и в школе учился. В армии он не служил, поступил в институт, Нина назвала и институт, и факультет, хоть вспомнила и не сразу. По поводу того, оформлял ли Паранин страховку клиенту с фамилией Струбалин, она обещала выяснить в течение часа. Ноутбук с рабочими документами все еще оставался у нее, а, зная педантичность Паранина, Нина была уверена, что тот хранит архив за все годы работы страховым агентом.

После разговора с Фадеевой Лев набрал номер Доронина. Особой надежды на то, что тот знаком с приятелями Струбалина, он не питал, но попытаться стоило. Как и предполагал, Доронин от Струбалина ни одной фамилии не слышал. Дружил ли продавец с кем-то из покупателей помимо самого Доронина, мог сказать с уверенностью: дальше магазина дружба не выходила. И у них бы не вышла, если бы не слух о том, какой волшебный