Так что неумение молодого поколения вербализовать свои эмоции — это издержки информационного общества. Чтение классической литературы, медитация, (опять же) сплетни — в общем, практики заботы о себе — решают проблему. Обидно, что старое поколение «психологов» любит вешать ярлык: алекситимия. Или, того хуже, социофобия, то есть боязнь общества. Да никто вашего общества не боится — его просто презирают. Как на клетке с пингвинами «Не надо стучать и орать. Птицы вас видят и слышат, просто не любят».

Что же такое алекситимия? Почему о ней так часто говорят? Это психическая оспа двадцать первого века. Не чума — это про расстройства нарциссизма. А именно оспа, которой нужно просто переболеть в легкой форме или вовремя сделать прививку. Если переводить по древнегреческим слогам, приставка «а» — отрицание, «лексис» — речь, «тимос» — чувства. Буквально: бессловесные чувства. Трудность и невозможность словами выразить свои эмоции. Термин введён в шестидесятых годах прошлого века и с тех пор активно используется, где надо и где не надо.

Как правило, под алекситимией понимают психологическую характеристику личности, объединяющую в себе довольно разнородные компоненты. Специалисты любят соревноваться в списках симптомов, создавая разнородные гремучие смеси. Мы выделим всего три главных признака.

1. Затруднение в различении, определении, узнавании, описании и вербализации эмоций: своих и чужих. Иногда эмоции спутываются с телесными ощущениями.

2. Сопровождающая обильная психосоматика. Обманчивая легкость в устранении психосоматических симптомов (например, с помощью гипноза) с последующим быстрым возвращением.

3. Стремление к контролю за своими эмоциями, фантазиями в ущерб спонтанности и способности к символизации.

Мы с вами уже достаточно подготовлены, чтобы вовремя откалибровать масштаб проблемы. Почему-то считается, что алекситимия характеризует личность в целом, что это такое проблематичное качество человека. Однако это легко опровергается, если внимательно следить за речью клиента.

Как правило, на первом же сеансе клиент успевает коснуться разных тем или упомянуть о разных людях. Этому только способствует правило свободных ассоциаций, позволяющее клиенту рывком менять предмет беседы без зазрения совести. Каждый объект, человек, событие — это представление (группа представлений). И можно быстро убедиться, что существуют представления, эмоциональное отношение к которым очень трудно сформулировать. Либо это противоречивые ситуации, либо человек просто не задумывался над этим. Либо собеседник не хочет выдавать своих эмоций, дабы не снабжать вас лишней информацией. Что же, все мы немного алекситимичны? Не мы, а наши представления! Алекситимия характеризует не личность в целом, а конкретное представление в данный момент. Или, более научно, алекситимия является динамической характеристикой отдельного представления.

Конечно, у людей с алекситимией подавляющее большинство представлений будут алекситимичны. Но большинство — это сколько? Больше половины? А как подсчитать количество представлений? И как их все проверить на алекситимичность?

Ответ прост: не надо бегать за всеми представлениями. На поведение и мышление клиента решающее влияние оказывают управляющие интроекты — «элита» среди представлений, части Сверх-Я и перегруженные либидо элементы Я. Любая движуха на этом уровне не может не вызывать сильных эмоций. И когда человек утверждает, будто ничего не чувствует в отношении своих идеалов, здесь одно из трёх. Либо это вытеснение эмоций (в частности — агрессии), либо это изоляция аффекта, либо это алекситимия. В первых двух случаях эмоция психически «отделена» от представления. При алекситимии эмоции никуда не пропадают, просто их труднее озвучивать.

Интересно наблюдать, как алекситимия блуждает от представления к представлению. На одном сеансе клиент не может назвать свои эмоции в отношении бывшей жены, но в самых тонких оттенках расписывает сложные аффектные нюансы в воспитании старшего сына. На следующем сеансе клиент с легкостью размышляет, чем гнев отличается от злости, злость от раздражения, раздражение от «агрессивного азарта». Но при попытке рассказать о натянутых отношения с сестрой мужчина словно лишается доступа к словарю эмоций.

Имеет ли здесь место алекситимия? Вы удивитесь, но в данном случае это было совершенно неважно. Алекситимия — это не диагноз, поэтому не будет никаких последствий, если мы «пропустим» её присутствие. А вот пугать просто немногословных клиентов этим ярлыком нельзя! Вместо того, чтобы работать над своим психическим сопротивлением, они быстро найдут себе оправдание: «Я не буду пытаться строить свободные ассоциации, у меня не получится, я алекситимик». В общем, в каждом конкретном случае лучше не тратить время на умствование и «оценку степени алекситимии». Работать надо, анализировать — и будет вам результат, вне зависимости от расположения случая клиента на алекситимической шкале (а такая есть, и о ней мы расскажем в параграфе 7.3).

На практике важна степень алекситимии относительно одного-единственного персонажа. Как вы догадываетесь, этот персонаж — внешний слабый агрессор, который психически непредставим. Зато представимы ситуации, в которых этот агрессор постоянно мелькает.

Что это за ситуации, вы тоже уже знаете. Их можно объединить под знаменем внешнего запрета. Запрет на сепарацию, на самостоятельность, на личное пространство, на выбор партнера или партнерши. Запрет на обсуждения запрета. Такие ситуации не могут не вызвать психический эмоциональный отклик — как правило, агрессивный. При классических неврозах агрессивный отклик вытесняется полностью или изолируется. При алекситимии субъект частично осознает свои эмоции, свое недовольство запретом, свою агрессию — но не может вербализовать. То есть не может до конца представить и, как следствие, управлять в полном объеме. Алекситимик переживает аффекты как однородный спутанный липкий клубок, в который вплетены как нити чистых эмоций, так и телесные ситуации. А иногда — и целые ситуативные паттерны.

Определение и критерии алекситимии из предыдущего параграфа слишком абстрактны, чтобы применять их во время аналитической работы. Хороший психоаналитик на сеансе не думает о теории, а слушает клиента. Теорией можно заняться потом, когда проблемы решены и возникает вопрос: каким чудом мы справились с задачей? На практике полезнее, легче и правильнее отмечать (про себя, мимоходом) в речи клиента определенные словесные приемы: от одиночных слов до общей стилистики рассуждений. Практика и беседы с коллегами (интервизии) позволили нам выделить несколько типовых речевых признаков алекситимии.

1. Первичный запрос касается психосоматических, интимных или коммуникативных (реже) проблем. Трудность в вербализации эмоций почти никогда не обсуждается и не упоминается по инициативе клиента.

2. Слова «уверен(а)», «знаю». Особенно тогда, когда испытывает нехватку уверенности или знания. Если уточнить, насколько точно клиент «уверен(а)» или «знает», то возникает длительная пауза.

3. Атемпоральные клише: всегда, постоянно, никогда и др.