меня буквально пинает что-то в эту сторону.

– В какую? – удивляюсь, ничего толком не понимая, просто смотрю на высокого, атлетически сложенного мужчину и пытаюсь понять, про что он говорит.

– Ты знаешь, какая группа крови у Станиславского?

– Первая положительная, – отвечаю с легкой заминкой.

– У тебя третья группа крови?– спрашивает меня.

– Нет…

– Я не врач, Нина, я совсем не врач и не секу в генетике, но я знаю, что у Царева третья отрицательная.

Его слова подобны выстрелу в упор. У меня рот распахивается от шока, а затем я вспоминаю, что в той самой клинике сразу после того, как получила ответ гинеколога с УЗИ, я случайно столкнулась с Вадимом…

Отчего-то у меня сердце останавливается, и кажется, что на меня летит грузовик, который сбивает меня.

– Я… ты… ты что, думаешь, что…

У меня даже язык не поворачивается задать вопрос, который формируется у меня в голове, и который я даже боюсь высказать.

– Я ничего не думаю. Работа у меня такая – гипотезы строить. В детстве зачитывался Конан Дойлем, так что… все может быть.

Улыбаюсь. Чувствую себя глупышкой в играх сильных мира сего.

Сначала мой муж, потом Вадим, а теперь и Кристовский.

Матерые мужчины, которые ведут опасные игры, а я чувствую себя запутавшейся в хитросплетённой паутине.

И где-то глубоко в душе распускается надежда, что мои мальчики могут быть детьми Вадима…

Слезы подступают, и ком в горле.

– Как… как такое может быть? – спрашиваю и вглядываюсь в темные глаза Кристовского.

Наглый мужчина, уверенный в себе, чертовски умный.

– Твой муж был больным на башку моральным уродом, – отвечает с жесткостью, а потом смягчается, – Нина. Я не знаю… предполагаю просто… Есть определенные предпосылки, но я не хочу… вести тебя по пути ложной надежды, поэтому просто хочу, чтобы ты дала свое согласие на проведение ДНК-теста межу Вадимом и твоими сыновьями.

Кристовский говорит уверенно, и я просто иду на поводу у этого мужчины. Даю свое согласие, а дальше Кирилл прощается и покидает мою палату, оставив меня в полном раздрае - душевном и эмоциональном.

Не знаю, сколько проходит времени, а я все смотрю в окно, на кроны деревьев, думаю, предполагаю… и просто не могу понять, как может быть так, чтобы Вадим…

Сердце бьется через раз, а я мысленно своих двойняшек вспоминаю, их глаза, улыбки, сердце наполняется томлением, и шебутные мысли лезут в голову, потому что моего Валерку вспоминаю, и кажется, что у моего малыша такие же всполохи в радужке глаз золотистые, как и у Вадима…

Губу прикусываю и тихо скулить начинаю…

Мой муж был бесплодным. Он изначально знал, что детей у него быть не может, и при этом столько времени мучил меня, наблюдал за моими страданиями, подговаривал врачей… он знал, что у него не может быть детей… но у него есть кровный брат Вадим… его конкурент, имеющий огромные капиталы… и дети… от Царева…

Шестеренки в голове крутятся, и я на миг прикрываю ладонью губы, когда в мозгу рождается догадка…

– Боже… – шепчут губы…

А потом мне кажется, что я в шаге от сумасшествия…

Дверь в палату открывается, и входит улыбчивая девушка медсестра, а я ее за руку хватаю и упрашивать начинаю.

– Прошу вас, позвольте мне повидаться с Вадимом, хотя бы просто посмотреть на него…

– Нельзя, госпожа Станиславская, – режет слух фамилия Петра, но я не поправляю, – он в отделении интенсивной терапии…

– Послушайте, мне бы просто одним глазком взглянуть…

Миловидная блондинка смотрит на меня с жалостью. Примерно представляю, как я могу выглядеть с разбитыми губами, и лицо болит сильно, щеку ощутимо жжет, и мне кажется, что там все припухло…

– Вы знаете… я… передам вашу просьбу врачу, он подойдет, вы с ним пообщаетесь…

Опять улыбается.

– Это все, что я могу для вас сделать…

– Спасибо вам, это уже… очень много…

Глава 19

Нина

Меня выписали. К Вадиму так и не позволили зайти…

Я приходила в больницу почти каждый день, и каждый день мне говорили, что нельзя. А потом…

Потом Вадима перевели. Кристовский организовал реабилитацию за рубежом, а я…

Я стояла перед опустевшей палатой и плакала. Не понимая, почему меня не пустили к Цареву…

Все закрутилось. Одно событие за другим.

Похороны Петра прошли как в тумане. Я просто оцепенела. Не знаю…

Несколько дней жила, как в тумане, пока ко мне не наведались юристы моего мужа и не сообщили, что все, что принадлежало ему, в определенный момент было переоформлено на меня, и теперь я полноправная хозяйка…

Впрочем, все то же самое мне и сказал Кирилл Кристовский, который обладает не дюжей хваткой…

Я взяла тайм-аут. Попросила немного времени, чтобы прийти в себя, которое мне и было выделено, и теперь на заднем дворе родительского дома я играю со своими малышами.

– Валера, не бросайся в Кирюшу игрушкой!

Останавливаю своих малышей, которые опять не поделили что-то. Обнимаю хнычущего Кирюшку и целую в лобик, и вот спустя несколько минут мои малыши вновь бегают по газону, весело смеются, а я смотрю на них, и сердце щемит.

Являются ли мои малыши сыновьями Петра?

А может быть, они есть плоть и кровь Вадима?

Как такое вообще возможно?!

Отгоняю мысли и поднимаюсь с колен, стряхиваю песок.

– Нина, к тебе пришли! – крик мамы, и я оборачиваюсь, моя дорогая мамочка подходит ко мне. – Иди, дочка, я побуду с малышами.

Обнимаю свою мамулю, которая теперь знает все…

Помню, как рыдала на коленях у мамы, как рассказывала о произошедшем, и как мама мои волосы гладила.

– Все будет хорошо, Нина… Ты просто надейся… Пути Господни…

Улыбаюсь маме и прохожу в дом, а затем я леденею, когда сталкиваюсь взглядом с желтыми глазами высокого, атлетически сложенного мужчины в идеальном костюме.

Замираю. Пошевелиться не могу. Просто смотрю, и сердце пропускает тревожные удары.

– Вадим… – выдохом.

Шаг. Удар сердца.

– Живой…

Еще шаг.

И я не выдерживаю. Срываюсь с места и бегу к мужчине. Врезаюсь в его огромное тело. Прижимаюсь к нему и прикрываю веки, ощущая, как сильные руки смыкаются на мне, как притягивает к себе, вжимает сильно, а я плачу…

– Живой… Живой…

Твержу и не понимаю, как слезы текут по щекам, как трясти начинает.

Чуть тянет меня за волосы, заставляет