Еще один факт не давал покоя Никите Маркову. На трупе Караваевой была пижама. Почему? Каким образом она оказалась в пижаме, если днем она была в гостинице «Синий бор» с любовником Масловым, и вряд ли надела по этому поводу пижаму, да и убийство было совершено после полуночи, даже не вечером. То есть Караваева действительно могла провести несколько часов в номере гостиницы вместе с Масловым, повздорить с ним, даже подраться (на трупе были обнаружены небольшие гематомы в области головы и лица, но не представляющие собой никакой опасности для здоровья), после чего любовники могли расстаться и разъехаться на своих машинах в разные стороны.

Другой вариант: Вера, возможно, какое-то время еще оставалась в номере, после чего уехала. В город или еще куда? Может, в Анисовую? Служащие «Синего бора» в лице молоденькой администраторши и охранника (гостиница в это осеннее время была практически пустая, не считая еще одной парочки, снявшей номер в противоположном крыле жилого, отапливаемого этажа, где проводили время Маслов и Караваева) дали довольно скудные показания, из которых следовало, что интересующая следствие пара покинула номер в тот момент, когда, «к сожалению», никого из них — ни администраторши, ни охранника — на своем месте не было. Администраторша покинула гостиницу буквально, по ее словам, «на мгновение» — она вышла, чтобы проверить, не сорвало ли с крыши устройство, при помощи которого гостиница оснащалась Интернетом, поскольку фильм, который она смотрела на своем рабочем месте он-лайн, прервался на самом интересном месте. Охранник же вообще заявил, что отлучался всего один раз, чтобы выпить чашку кофе в баре гостиничного ресторана. Получалось, что именно в это время, когда холл гостиницы был пуст, двое постояльцев покинули свой номер и растворились в осеннем тумане.

У Никиты на этот счет было свое мнение. Понятное дело, что никакого заговора или подкупа работников гостиницы преступником не было, все наверняка оказалось проще: охранник мог просто-напросто развлекаться с молоденькой администраторшей в одном из номеров, забыв о своих должностных обязанностях. Позже, уже ночью, эта же администраторша обнаружила на панели с ключами ключ от номера, который снимала Караваева, тогда-то и выяснила, что гости покинули номер. Ничего особенного, что могло бы привлечь внимание, ни эта легкомысленная девушка, ни пришедшая утром горничная не обнаружили. Номер как номер. Ни крови, ни следов борьбы. Разве что постель не заправлена, но это в порядке вещей.

А ведь если бы Маслов зарезал ее в номере, то кровищи было бы много. Однако результаты экспертизы показали, что следов крови в комнатах нет. Биологические следы, оставленные на белье и полотенцах, подтвердили лишь факт, что именно Караваева и Маслов находились в номере незадолго до того, как Караваева была убита.

Пижама. Она просто не давала Никите покоя. Пижама была дорогая, французская, стоимостью (Никита сам, по фирменной этикетке, нашел аналог в интернет-магазине) триста пятьдесят евро, однако была классического покроя (белая, в тонкую розовую полоску, с широкими длинными штанами и курткой на перламутровых пуговицах), то есть не содержала в себе ни намека на эротическое белье. А это свидетельствовало о том, что пижама предназначалась исключительно для сна, из чего можно было предположить, что Вера Караваева или где-то спала, или готовилась ко сну, когда на нее напали, убили, после чего оставили на пустыре рядом с железнодорожной насыпью. Такую пижаму ей вряд ли выдали в гостях, разве что предположить, что она ночевала у какой-нибудь близкой подруги, тоже далеко не бедной девушки, и та дала ей на ночь свою пижаму. И уж, конечно, этой пижамы не могло быть в номере «Синего бора». Не могла Вера Караваева принести ее в сумочке, чтобы переночевать в ней, потому что ночевка в принципе была исключена: Вера никогда не позволила бы себе провести ночь не дома. В глазах мужа она была верной женой, порядочной женщиной.

Однако на всякий случай Никита набрал номер Максима Караваева:

— Это Марков. Скажите, ваша жена часто не ночевала дома? Ну, может, спала у своих подруг?

Караваев убитым голосом сказал, что не было ни одного случая, чтобы Вера не ночевала дома. И не потому, что он мог бы ей это запретить, нет, просто она всегда спала дома.

Украшения Веры Караваевой. Когда обнаружили труп, на нем не оказалось ни сережек с брильянтами и сапфирами (Максим Караваев по памяти обрисовал сережки), ни золотой цепочки, ни браслета, ни перстней…

…Никита остановил машину напротив деревенского магазина. Судя по новеньким пластиковым окнам и свежей беленькой облицовке здания, торговля в Анисовой шла хорошо.

В теплом просторном помещении, по периметру которого стояли полки, заставленные с одной стороны продовольственными товарами, с другой — хозяйственными, отчего запах в магазине висел тяжелый, прянично-мыльный, скучала продавщица, женщина средних лет. Брюнетка со смуглой кожей и темно-малиновыми губами. В вырезе форменного голубого халатика — переливающаяся серебристым люрексом блузка.

— Здравствуйте! — улыбнулся ей Никита, вспоминая свои поездки с отцом на рыбалку и такие вот визиты в деревенские сельпо, где они покупали высокий ароматный хлеб, мясные консервы, кровяную колбасу. — Скучаете?

— Привет, коли не шутите, — продавщица показала красивые, ровные, почему-то голубоватые зубы. — Водочки? Сигареты?

И тут Никита замер: в ушах брюнетки блеснули сережки. В окружении крохотных сапфиров сверкали бриллианты! Эти сережки были точной копией тех, что были на Вере Караваевой в день ее смерти! Никита не верил в такие совпадения, чтобы в двух шагах от магазина нашли труп, а на продавщице — сережки с этого трупа и чтобы два этих факта не были между собой связаны. И судя по тому, с каким достоинством эта деревенская дама носит эти драгоценности, уж она-то точно не имела к убийству никакого отношения. Разве что косвенное.

— У вас кофе не варят? — Он старался уже не смотреть на бриллианты, с трудом переведя взгляд на лицо женщины.

— Отчего же, варят. Одна минута, и кофе будет готов.

Она включила небольшую кофеварку, и в магазине тотчас запахло кофе.

— Вам с сахаром?

— Да, пожалуйста. Скажите, как вас зовут?

— Меня? А вам на что? Ну, Аида, — улыбнулась, кокетничая, нечаянная владелица чужих брильянтов.

— Моя фамилия Марков, я — следователь областной прокуратуры. Скажите, как давно и откуда у вас эти сережки?

Аида тотчас ухватилась руками за бриллианты. Завращала глазами, испугалась.

— А что такое? — Щеки ее быстро наливались румянцем. — Купила! Думаете, сейчас кто подарит такую красоту?

— Где и когда купили?

— Да позавчера и купила. У Савы Кожина, это наш, местный. Ему деньги были нужны, они с Виталькой Желтковым на эти деньги набрали водки, закуски и пошли себе.

— А откуда у него такие сережки, вы хотя бы знаете?

— Послушайте… Я уже давно в торговле и чего только не насмотрелась. Мне и ремни кожаные приносили, и часы, и обручальные кольца, чтобы только я продала водку. И мне по большому счету все равно, откуда все это…