— И что Марина? — Зоя слушала внимательно. — Она приехала и сказала, что является вашей дочерью?

— Ну да. Она и паспорт мне показала. Сказала, что ей ничего от меня не нужно. Что у нее уже есть образование, что она хорошо устроена, работает в банке, да и жить есть где. Что она хотела бы просто хотя бы изредка видеться со мной. Что ей всегда не хватало отца. И она не понимает, как это вообще возможно, чтобы от нее скрывали, кто ее настоящий отец.

— Да уж, — вздохнул Вик, глядя куда-то сквозь Караваева.

— Мы стали встречаться. Пили кофе в городе, гуляли, разговаривали. Я познакомил ее с Верой.

— Как Вера отнеслась к тому, что у вас появилась дочь? — спросила Зоя.

— В душу-то не заглянешь. Но, понятное дело, ей это не очень-то понравилось. Думаю, что она боялась потеряться на фоне Марины. Боялась показаться глупой и не такой развитой, как она. Возможно, увидела в ней своеобразную соперницу, но в другом смысле, вы понимаете меня…

— Как вам пришло в голову пригласить Марину к себе жить?

— Легко. Мне захотелось этого. У нас с Верой детей не было, да и скучновато мы как-то жили. Только для себя. А тут — взрослая дочь. Так интересно, необычно… Кроме того, я вдруг начал испытывать к ней отцовские чувства. Мне захотелось заботиться о ней, помогать ей. Словом, однажды после дождя я пригласил ее к нам согреться и выпить чаю, ну и оставил ночевать. Квартира у меня, сами видите, не маленькая, есть где поселить дочку…

— Она сразу согласилась?

— Ой, нет, что вы! Но я ее уговорил. У меня был только один контрдовод. Я сказал ей, что мы — семья. И она расплакалась. Сказала, что соберет вещи и переедет ко мне.

— Скажите, что изменилось в вашей жизни поле того, как у вас поселилась Марина, ваша дочь?

— Мне хотелось поскорее вернуться домой, увидеть ее. Мне нравилось, когда мы втроем сидели за столом, ужинали, шутили, смеялись.

— Вера тоже смеялась?

— Она быстро привыкла к Марине. К тому же Марина после ужина отправлялась в свою комнату, а мы оставались с Верой. Ну, да, признаюсь, чтобы сделать Вере приятное, я купил ей машину, «Фольксваген»… Мне хотелось, чтобы она не ревновала меня к Марине, чтобы ни в коем случае не почувствовала, что обделена моим вниманием.

— Значит, они ладили?

— Думаю, да.

— Накануне исчезновения Марины между ними не было ссоры?

— Да они вообще никогда не ссорились! С чего вы это взяли?

— А может, Вера раскусила ее и быстрее вас поняла, что Марина вам никакая и не дочь?

— Не думаю… Но только я не понимаю, зачем, зачем она это сделала? Зачем выдала себя за мою дочь? Разве она не понимала, что рано или поздно… Что вам известно обо всем этом? Вик, вы точно что-то знаете…

— Все очень просто. Она верила в знаки судьбы. Поэтому когда через ее руки начали проходить переводы на имя Марины Максимовны Караваевой — своей точной тезки, она решила, что это ее шанс обрести семью. Она поехала к вашей настоящей дочери в Камышин. Каким-то невообразимым, явно тайным образом выяснила, что у девочки своя жизнь, есть семья, отчим, которого она считает своим отцом, что они ни в чем не нуждаются. Марина знала, что ее родители погибли и что она на всем белом свете совсем одна. Вот, кстати говоря, где в это время был ее дядя, один бог знает. Словом, она решила назваться вашей дочерью, чтобы обрести отца. Она, можно сказать, придумала вас для себя.

— Как? Разве это возможно? Ведь она же знала, что я не ее отец.

— Ну как вы не понимаете, — не выдержала Зоя. — Она просто поверила в то, что вы — ее отец. И ей стало легче жить, понимаете? Она в вашем лице обрела семью.

— Но это же бред! Настоящая Марина могла позвонить в мою дверь в любой день. И что было бы тогда?

— Но могла и не позвонить, — заметил Вик. — Да что там думать? Понятно же, что поступок странный. Но она так захотела, понимаете? И, повторяю, поступила так, потому что была полной тезкой вашей дочери. И ровесницей. Она сказала, что это Бог послал ей вас.

— И она была какое-то время счастлива, что у нее есть отец, — сказала Зоя.

— А что Марина? Она ничего не рассказывала вам о своих отношениях с Верой. Может, я чего не знаю?

— Нет, — ответил Вик. — Она сказала, что Вера довольно покладистый, терпимый человек, что ей даже интересно, что у нее есть вроде бы мачеха. Максим, но и у меня к вам тоже имеются вопросы. И первый — вы-то сами когда узнали, что она вам не дочь? До ее исчезновения или после?

— Разумеется, после. Я же пытался сам найти ее, сначала позвонил в Камышин и, услышав, как мне показалось, ее голос, спросил, почему она уехала…

Зоя слушала его и удивлялась. Получалось, что этот Караваев был ну просто под стать своей «дочери» — такой же фантазер, поступки которого невозможно объяснить и тем более предугадать.

— Постойте, Максим, — перебила она его, когда он дошел до того места в своем невероятном рассказе о поездке в Камышин, к родной дочери. — То есть вы, уже зная о том, что Марина вовсе и не ваша дочь, что она самозванка, не обратились в полицию, а напротив, продолжали искать ее до того момента, пока вам не позвонил Вик и не рассказал о телевизионном репортаже?! И вы, зная, что в больнице находится не ваша дочь, тем не менее все равно поехали туда, чтобы увидеть ее. И там продолжали разыгрывать из себя ее отца?

— Совершенно верно, — согласился Караваев, кивнув своей коротко стриженной головой. — Могу себе представить, как вас это удивляет.

— Но зачем вам-то это? С Мариной все понятно, — продолжала искать правду Зоя, — она — детдомовский ребенок, всю жизнь мечтающий о семье. Но у вас-то семья есть, вернее, была… Вы, жена…

— Во-первых, первое, о чем я подумал, когда узнал, что Марина не моя дочь, это ее мотив, причина, толкнувшая эту в общем-то неглупую девочку на такой поступок. Обычно, если судить по общечеловеческому опыту, мотив должен предполагать корысть. Но ее в нашем случае не было.

Зоя с каким-то сладким удовлетворением отметила про себя это «нашем».

— Она была уже взрослой, образованной, при хорошей работе. У нее все сложилось и без меня. Я много думал надо всем этим, но так ничего и не придумал. Вспоминал записи в ее паспорте, она действительно была Караваевой Мариной Максимовной. Разве мог я тогда предположить, что она работает в банке и сидит на переводах? И что ее зоркий взгляд обнаружил потрясающее сходство имени и фамилии?

— И все же, — у Вика от волнения даже осип голос. — Вот вы все узнали, почему не заявили в полицию? Вы же не могли не понимать, что происходит что-то странное, необъяснимое, что вам, быть может, даже что-то угрожает. Ведь вы не бедный человек, вас, наконец, могли убить, чтобы завладеть наследством?

— Конечно, я думал и об этом, но все равно не мог представить, что Марина замешана в чем-то таком, криминальном.