горю желанием рассказывать ему про Птенчика и Малинку. Это не суеверие, естественно, но… черт его знает.

Даже себе не могу ответить почему хочу сохранить этих девочек в тайне. Может, потому что все еще слишком зыбко между нами? И если с младшим птенчиком у нас полное взаимопонимание, то старшая… со старшей все сложно. Очень сложно.

И в то же время безумно легко.

Как только она перестает ощетиниваться и хоть на секунду позволяет спасть толстому слою брони, между нами словно молнии летают. Искрятся. Сверкают. Но не обжигают. Они напитывают, будто меня к розетке подключили. Вмиг заряжают мою собственную “зеленую шкалу” до ста процентов.

Таких моментов было совсем немного, но и этого хватило. Чтобы я подсел. Чтобы не раздумывая мчался на другой континент ради очередной дозы.

Жаль лишь, что таксист не в курсе о моей ломке и встает в огромную пробку, не доезжая каких-то десять километров до аэропорта. Судя по всему, не один я решил перед новым годом улететь в теплые края.

— Может, объедем как-нибудь? — предлагаю, едва не рыдая. — Я заплачу по двойному тарифу. Штрафы, если что тоже с меня.

— Я тебе Шумахер, что ли? — возмущается он. — Или этот, как его… таксист?

— Эм, ну как бы да, — осторожно напоминаю.

— Да нет, я имел в виду этого, из фильма. Который пробки все объезжал и грабителей ловил. Француз на пежо.

— Вот, — радуюсь, что мы теперь на одной волне. — Может и вы так попробуете?

— Мужчина, а пораньше в аэропорт выезжать вы не пробовали? — строго интересуется он.

— Пораньше я из него еще не уезжал, — ворчу, бросая очередной взгляд на часы. Ну не пешком же мне по снегу туда идти…

В итоге на рейс я, конечно же, безбожно опаздываю. Благо, у меня есть платиновая карта и… нет, ни хрена это не меняет.

Это только в фильмах герои прибегают в аэропорт в самый последний момент и успевают ухватить последнее место. Мне же так не везет. Мало того, что я не единственный “счастливчик” пропустивший свой рейс из-за пробок, так еще и рейсов, оказывается, не так-то много.

Каковы шансы, что ради праздника идеальная мать Ярослава отменит для малышки комендантский час? Нулевые, я в курсе. Поэтому я не только переплачиваю баснословные деньги на рейс через полтора часа, но и отстегиваю нехилую компенсацию, стоящему впереди меня мужичку за то, что уступил это самое последнее место.

Честно говоря, я бы даже на кукурузник согласился. Поэтому кресло в последнем ряду возле туалета меня совсем не смущает. А что смущает — так это время, в которое я приезжаю в отель. Малинка, наверняка уже спит…

И тем не менее, я все равно упрямо иду в их номер. С цветами, с подарком и с кучей воздушных шаров. Даже огромную фиолетовую цифру пять местный цветочный магазин мне подогнал. Алина будет в восторге. Жаль, что не сегодня.

Дверь, на удивление, открывается очень быстро и на пороге стоит ошарашенная Ярослава.

— Сюрприиз, — выдавливаю из себя. Не так громко, как планировал изначально, но все равно с радостью в голосе.

— Ты… приехал, — выдыхает она.

— Теоретически я успел, — изрекаю понуро. — До двенадцати еще два часа. Но практически я опоздал, да? Именинница уже спит?

— Сегодня был насыщенный день, — разводит она руками. — Алина пропустила дневной сон, много эмоций и все такое… Поэтому пошла спать пораньше. Если бы мы знали, что ты приедешь, то…

— Ну я же обещал, — пожимаю плечами.

— Алинка очень обрадуется твоему подарку, и шарам… и тебе. Завтра.

— А сегодня уже поздно, я в курсе, Птенчик. Напрашиваться на ночевку и не планировал, не переживай. Хотя торт бы могла и предложить из вежливости.

Говорю это не всерьез, скорее чтобы подразнить ее. Но непроизвольно бросаю взгляд на остатки огромного шоколадного красавца и замираю:

— Стоп… а почему на торте цифра шесть??

*** Ну что, друзья, прощаем опозданца?))))

Глава 40

В голове проносится миллион остроумных ответов на эту тему, но с губ слетает лишь беспощадная правда:

— Потому что Алине шесть, Максим.

— Но она говорила, что ей пять! — Упрямо тянет он.

— Неделю назад ей и было пять, а сегодня исполнилось шесть!

Возможно, в любой другой ситуации я бы посмеялась над Горским — выглядит он сейчас донельзя комично. С огромной охапкой шаров, двумя букетами и с подарочной коробкой, перевязанной глянцевым фиолетовым бантом. А в глазах при этом — экран эвм. Цифры и вычисления.

Он догадывался? Чувствовал? Неужели, от осознания того, что Алинка его дочь, Максима останавливал лишь ее возраст? Ошибочный, естественно.

В груди болезненно тянет, когда я понимаю, что скажи Малинка ему заранее о грядущем шестилетии, он бы узнал о своем отцовстве уже тогда…

Но уже в следующее мгновение тянущая боль сменяется острым приступом раздражения. Не будь он таким самоуверенным нахалом, то узнал бы правду напрямую от меня. Я же пришла тогда в его кабинет с намерением “осчастливить” горе-отца. Но он даже слушать меня не стал. Сам виноват, не так ли?

Разумеется, не так… По крайней мере, по версии самого Горского.

— Она моя? Ты родила от меня, Птенчик?

Шары взлетают под потолок, букеты падают на пушистый ковер и только коробка с подарком остается в его руках. Костяшки напрягаются и белеют от того, как сильно он ее сжимает. Будто это самое дорогое, что есть в его жизни.

— Где она? — дрожащим голосом спрашивает Максим. — Где моя дочь?

— Она спит, — заторможенно отвечаю, пытаясь распробовать на языке эти слова. Точнее, сами слова мне для меня, естественно, не новы. Но голос… его голос в сочетании с “моя дочь” затекает в мои уши, словно сладкая патока. Горячими волнами расходится по крови. Согревает. Обволакивает заледеневшее сердце.

— Она спит, Максим, — выдыхаю осторожно.

Он выглядит встревоженным. Всполошенным. Будто с трудом понимает, где находится и что сейчас происходит. Опасное состояние. Ему нужно успокоиться. Нельзя, чтобы он вот так просто разбудил ее и вывалил эту информацию.

— Я… Я должен… Алина должна… Мне нужно ее увидеть.

— Нет, Максим, — произношу как можно более спокойно. — Сначала нам нужно поговорить. Наконец-то.

— Как ты могла? — болезненно хрипит он. — Ты не имела права это скрывать!

— Серьезно? — выдыхаю с горькой усмешкой.

Его реакция меня, естественно, не удивляет, но злит до мозга костей. Не имела права?

— Может, мне надо было объявление в передачу “Жди меня” на первом канале дать? Или баннеры по городу развесить? Эй, самозванец, который навешал мне лапшу на уши, вернись, ты