него пальцем. — Я не позволю втягивать Малинку ни в какие эмоциональные игры. Я ни в коем случае не заставляю тебя выбирать между ними, но ты взрослый человек и сам должен понять потянешь ли двоих детей…

— Я не думаю, что их запросы превысят мои возможности, Птенчик, — улыбается он. — В крайнем случае, придется продать одну из трех своих квартир. Да и твой бывший босс обещал, что его детище “Планер” будет приносит неплохой доход.

— Господи, Горский, — устало закатываю глаза. У меня нет ни желания, ни сил спорить, но этот мужчина невыносим. — Я не имею в виду твои финансы. Как-то же я шесть лет справлялась без тебя и твоих огромных доходов.

На этом месте я делаю паузу и даже слегка прикусываю язык, чтобы с него не сорвался очередной язвительный комментарий по поводу того, куда все это время на самом деле шли его финансы. Но судя по взгляду, Максим и сам все это понимает. Выглядит невероятно задумчивым. И хоть я сомневаюсь, что он сейчас в уме прикидывает сколько денег я потратила на подгузники, мысли у нас, наверняка, сходятся.

— Я имею в виду время, Максим. Только твое время. Если ты хочешь рассказать Малинке правду, — сипло выдыхаю. — Мне нужно, чтобы ты точно знал, что у тебя будет время на нее. Я… понимаю, что она должна знать. Я честно собиралась все тебе рассказать, но мне также важно, чтобы ты понял, что…

— Конечно, у меня будет время, Яра. Разумеется, оно будет. Естественно.

— Отлично, — останавливаю его до того как успеет перечислить еще с десяток синонимов. — Будем считать, что этот вопрос решен. А теперь, если ты не возражаешь, я пойду спать. Уже поздно, а завтра, судя по всему, нас ждет тяжелый день.

Максим несколько раз мотает головой, но я решаю не уточнять к какой части моей речи это относится. Он не хочет, чтобы я шла спать? Не согласен, что завтра будет сложный день?

Что ж, к сожалению это от него не зависит.

— Спокойной ночи, Максим, — бросаю не оборачиваясь. — Захлопни за собой дверь, пожалуйста.

Едва оказавшись в спальне, я медленно сползаю на пол и прикусив собственный кулак, начинаю беззвучно плакать. Я рада, что мы поговорили. Рада, что все выяснили. Но… В то же время я будто бы ожидала чего-то другого.

Того, что дыра в груди начнет зарастать, стоит мне узнать правду? Того, что Горский бросится к моим ногам и начнет вымаливать прощение? Того, что он начнет рвать и метать и накажет всех виновных, включая свою любимую Окси?

Не знаю. Наверное, всего этого понемногу.

Но ничего из этого не произошло. А вот моя нервная система ловит окончательную перегрузку и выходит из строя. Я даже не плачу уже кажется, просто ошалело хватаю ртом воздух и пытаюсь понять, как мне жить дальше. Даже не мне. Нам.

Аккуратно подкрадываюсь к кровати Малинки и подхватив ее на руки, осторожно перекладываю на свою постель. А затем, не раздеваясь, ложусь рядом. Обхватываю ее крепко-крепко и утыкаюсь подбородком ей в макушку. Она сонно что-то мычит, а я прикрываю глаза и, кажется, моментально вырубаюсь. Не помню ни снов, ни своих мыслей. Только полнейшая тишина, а затем радостный визг дочери и ее же слоновий топот:

— Мама! Мама! Он приехал! Максим приехал на мой день рождения! Только тссс…. он почему-то уснул на нашем диване!

Сонно бормочу ей, что после такого крика, он вряд ли все еще спит, а затем окончательно просыпаюсь и резко подскакиваю на кровати. Что значит уснул на нашем диване? Это слишком рано! Я надеялась, что у меня будет время подготовить Алину. Да и себя бы, если уж быть честной, тоже не мешало бы подготовить. Но Горский как всегда решил иначе…

Глава 43

Максим

Голова трещит и раскалывается, будто я трое суток беспробудно бухал. Впрочем, информация, которую на меня вчера вывалила Яра — похлеще любого алкоголя.

И боюсь, в отличие от последнего, ни одна таблетка мне не поможет.

— Ты приехал! — маленькие ручки бесцеремонно хватают меня за волосы, а коленка приземляется аккурат в живот.

Приподнимаюсь на локтях и смотрю на Алину.

Нет, не так.

Смотрю на свою дочь.

В голове скрипят и натужно двигаются всякие гайки, болтики и прочие механизмы. Нейронный связи щекочут мозг, выстраивая другую, абсолютно новую картину мира.

А вот сердце, на удивление, даже не пытается вырваться из груди. Оно, безусловно радуется появлению малышки, но такое впечатление, что оно и так уже все знало. Кажется, только для мозга эта информация стала сюрпризом, для сердца же факт моего отцовства не является новостью.

Пользуясь тем, что Малинка носится из одной комнаты в другую, повторяя нараспев как она счастлива, я сонно тру глаза и пытаюсь прийти в себя. И дело вовсе не в том, что проспал я всего несколько часов. Дело в том, что я, кажется, до сих пор сплю.

Иначе как еще объяснить все это? Это идеальное, мать его, утро?

Веселая растрепанная малышка в смешной пижаме, ее мама (тоже слегка растрепанная) в белоснежном халате… И пусть лишь одна из них улыбается и пищит от радости, я безумно счастлив видеть их обеих.

Наконец, мне удается поймать этот мелкий ураган и я торжественно произношу:

— С днем рождения!

— Спасибо, — смеется малышка и отчаянно пытается достать до ленточек шаров, зависших под потолком. Внимательно смотрит на фольгированную цифру и уперев руки в боки, заявляет:

— Это ведь цифра пять, ты что, не в курсе?

— В курсе, — произношу с улыбкой и надеюсь, что она не замечает, как дергается мое лицо в этот момент. — Дело в том, что ты мне всего несколько дней назад сказала, что тебе пять лет и я подумал, что….

— Что я какая-то малышка, что ли? — с ужасом возмущается она.

— Нет! Что ты, — заверяю ее. — Наоборот, очень сильно тогда удивился. Думал, тебе лет восемь минимум.

— Восемь? — ее глаза округляются от восторга, но затем она брезгливо морщит носик: — Это что, в школу уже надо идти? Нет, не хочу восемь! Буду стареть постепенно!

Последние слова заставляют даже ее суровую маму прыснуть от смеха, а я так вообще складываюсь пополам.

— Да, — выдавливаю сквозь смех, — не стоит торопиться со старостью.

Пользуясь тем, что Яра уводит дочь в ванную, чтобы умыться и почистить зубы, я достаю из небольшого чемодана свежую одежду и наскоро переодеваюсь. Номер у меня в этом отеле, конечно же, забронирован, но почему-то