песни, которые, как по маслу, один за другим становились хитами. И, естественно, вновь пришлось отправиться в гастрольный тур.

Работа стала снова приносить удовольствие. Кто бы мог мне предсказать, что я опять испытаю такие чувства, похоже, что я и сама не мечтала о таком.

В Египте я встретила старого знакомого — Валеру Умова. Помните о таком? Он отдыхал там со своей СЕМЬЕЙ! Неожиданно. Я-то думала, что он до сих пор в холостяках бродит по ухабам жизни. Валера успел обзавестись красавицей женой и маленьким сыном.

Сначала мы все вместе гуляли по городу, после чего его жена поспешила вернуться в гостиницу с сыном из-за сильной жары, оставив нас наедине.

— Ну, расскажи, как ты там, в Америке жила? — спросил Валера, поправляя смешную панаму на место, которая то и дело норовила сползти с мокрого лба.

Мы шли по неширокой улочке, где по всему периметру стояли торговые лавки, одни продавали все, что возможно, а другие, с радостью, приобретали.

На мне был длинный легкий сарафан в больших зеленных цветах, на голове пляжная панама с широкими краями, настолько широкими, что, если их не придерживать рукой, они закроют весь прилежащий обзор.

— Работала, — ответила я, медленно ступая по обжигающему асфальту, который вот-вот расплавится, — А я смотрю, ты время зря не терял.

— Да, как-то все случайно вышло, — он почесал затылок, словно ломал голову над сложной теоремой, — Все так быстро закрутилось, и вот я уже женат.

— Семья — это счастье, — вдохновленно произнесла я.

— Это да, — согласился он, но вдруг от чего-то рассмеялся.

— Что?

— Да нет, я просто… — он попытался скрыть улыбку во все лицо, но она непослушно вновь появилась.

— Тогда чего ты смеешься?

Он перестал улыбаться на секунду — две, потом улыбка вновь натянулась на лице, только уже совсем не такая, какая была прежде. Я бы даже сказала, улыбка полная отчаяния.

— Я тебя не понимаю, ты живешь со старикашкой! — нехотя, как-то с обидой, выдавил он, — Он же тебе в отцы годится! Сколько ему? 70?

— Ему 65, — угрюмо уточнила я. Иногда, когда я пробуждалась по утрам, то мне и самой не верилось, что человек в моей постели пенсионного возраста, но отвращения я не ощущала, скорее надёжность, тем более что больше 40 лет Ростиславу не дашь.

— Я не понимаю, — лицо Валеры совсем погрустнело. Он засунул руки в карманы шортов.

— Он ценит меня, — ни секунду не сомневаясь, в правдивости своих слов, ответила я.

— А я? Я разве тебя не ценил? — его глаза, превратились в глаза голодного зверя. — Ты даже ни разу не позвонила мне! — голос дрогнул от обиды.

— Я ни буду оправдываться. Можешь считать меня полной дрянью — поразмыслив, ответила я, — Я такая — какая я есть.

Не могла же я рассказать ему о том, что творилось со мной там — в Нью-Йорке, как меня преследовал неизвестный черный монстр, и что мне было совсем не до него.

То, что произошло дальше, я даже говорить об этом не хочу. То же самое, что и в тот раз, когда пропал Саша. Я вновь изменила, только теперь я не страдала, ведь это уже не впервой. Только голос внутри кричал, очень тихо, но кричал, что я такая же скотина, как и Джек, и то, что я вполне могу оказаться на его месте. А самое ужасное, мне не было стыдно перед женой Валеры, я с удовольствие приняла приглашение прийти к ним в гости вечерком. Можно, сказать, сразу после секса с ее мужем, я уже попивала чай у них в номере. Валера, конечно, чувствовал себя немного неловко, но я-то знала, что его любовь ко мне еще не прошла, и наверняка она всегда будет преобладать любви к жене. И стоит только поманить пальчиком, как он бросит все и прибежит ко мне. Но и в моей душе таилась печаль, я смотрела на счастливую мамашу с сынишкой, от которых так и веяло пеленой радости.

Два дня, которые я провела в Египте, я практически все время была с Валерой и его семьей. Его жена восхищалась мной, совершенно ни о чем не подозревая. И это славно. Всю жизнь она проживет в слепом, но все же, счастье.

После отыгранного концерта, мне предстояло покинуть Египет и отправится в другую страну.

Валера пришел в номер, проводить меня.

— Ты теперь в России живешь? — спросил он, помогая уложить в чемодан концертные костюмы.

— Да, — второпях я засовывала в безразмерное хранилище вещей все, что попадалось под руку. Помимо нарядов, это были и кроссовки, туфли, плеер, зубная щетка, паста, что-то еще, — Самолет через три часа.

— Через месяц Павлуше исполнится годик, — не замечая моей торопливости, произнес он. — Я приглашаю тебя, — вдруг он остановил меня, — Ты ему очень понравилась, — он приблизился и зарылся лицом в мои волосы.

— Да, это он в тебя пошел, — по коже побежали приятные мураши, от его ласковых прикосновений к моей шеи. И вместо того, чтобы собираться, мы упали в постель, и пол часа посвятили удовлетворению друг друга.

Пока я летела в самолете, из головы не вылезали мысли — почему я не могу иметь детей? Я бесплодна? Почему именно я? Почему кому-то дано это счастье, а мне нет? Может, стоит взять ребенка из детского дома? Ведь звезды так делают часто. На глаза попался Глеб, он как ненужная старая вещь, которая прицепилась намертво к своему хозяину. И иной бы раз не знать о ее (его) существовании, но ничего поделать нельзя. Мне вспомнились все ужасы моей жизни, о которых я на время забыла. Мне словно напомнили: «Роза, все вокруг тебя умирают! Не уже ли ты хочешь, чтобы невинный ребенок тоже отправился на тот свет?» Нет! Я мысленно взмолилась и решила, что нет. Я просто не переживу, если что-то такое произойдет.

Глава VIII

Закончив гастрольный тур по Европе, я вернулась домой. Как раз успев ко дню рождению Павлуши. Оставалось три дня, чтобы успеть купить подарок. Попав в магазин игрушек, я готова была скупить абсолютно все. Глаза разбегались. Но я остановилась на детской настоящей машине с рулем и педалями — это была точная копия красного Феррари, в нее посадили разные мягкие игрушки. Такой подарок мечта каждого ребенка.

— Это что такое? — удивился Ростислав, когда машина оказалась у нас посреди гостиной.

— Да, просто у сына моего друга через три дня день рождения, — объясняла я, помогая ему снять пиджак. У Ростислава была