Николаса, вглядываясь в темные сумерки за окном. Кай давно должен был вернуться, но его все еще не было. Дверь неожиданно заскрипела и Николас, хромая на одну ногу, перешагнул через порог, в одной руке держа мешок с рыбой, а другой опираясь на свою трость. Анахита уставилась на него, когда он бросил мешок на пол, а он взглянул на нее и заметил ее обеспокоенное лицо. Анахита укрылась теплой шалью, что досталась ей от матери.

— В чем дело? — спросил он, хриплым голосом и со сбившимся дыханием, — Где Кай?

Николас направился к печи и поставил ладонь на ее поверхность. Анахита вскочила с места и принялась грызть свои ногти.

— Слишком долго он бродит в лесу. Я пойду и поищу его.

— Не стоит тебе одной по лесу бродить.

— В доме холодно, — сменила она тему, — Дров совсем не осталось.

Несколькими часами позже, соседи по просьбе Николаса принесли дров и растопили печь. Анахита ждала, пока он уснет. Позднее, когда луна пересекла половину своего пути, Анахита выскочила из дома и позабыв обо всех опасностях, двинулась в лес. Она долго ходила по лесу, под её ногами хрустели ветки, а совы произносили ужасающие и мрачные звуки. Складывалось ощущение, что лес сжимается и пространство вокруг становится все уже и уже. Анахита окончательно заблудилась. Над головой нависли облака и скрыли за собой луну, а лес — темный и мрачный, стал её пугать. Холод пронизывал душу и Анахита прижималась к материнской шали на плечах. Неожиданно, она услышала голоса посторонних людей и лай собак. Девушка остановилась и стала прислушиваться к ним. Люди произносили неразборчивые слова и с такого расстояния она не могла понять, о чем они говорили. Выглянув из за дерева, она их заметила. Это были люди Спенсера. В ужасе она прижалась спиной к дереву. Дыхание резко сбилось, сердце наполнилась страхом. Нужно было бежать. Овчарки почуяли ее страх. Луна выглянула из за облаков, осветив лес и они увидели её. Ноги Анахиты перестали её слушаться. Со всей скоростью она понеслась вперед. Солдаты не сразу все осознали, однако, по звукам хрустящих под её ногами веток они насторожились и отвлеклись от разговоров. Собаки ринулись за ней. Главный из солдат смотрел на убегающую Анахиту и невзначай заметил её бордовую шаль. На поверхности шали крупным узором вырисовывалось изображение ледяного цветка. Он узнал шаль Мелиссы. Анахита бежала вперед, уворачиваясь от веток деревьев и подпрыгивая, чтобы не споткнуться о корни или камни. Собаки бежали за ней со всей скоростью, своим лаем еще больше пугая её. Казалось, что спасения нет. Одна из собак вцепилась в её одежду и повалила на землю. Она споткнулась об корень одного из многочисленных деревьев и упала. Ее схватили и подняли с земли.

— Дочь Мелиссы.

Её шеи коснулась тонкая игла, проникая вглубь кожи и оставляя неприятное ощущение. Луна снова скрылась за облаками. Когда Анахита поднялась с земли, устланной соломой, то не сразу поняла, что происходило с ней и где она находилась. Разглядев то, что ее окружало, девушка увидела перед собой ржавые тюремные прутья. Вскочив с места, Анахита бросилась вперед и схватилась за них. В голову навернулись воспоминания о том, что ее похитили.

— Кто тут есть! Выпустите меня! Эй! Вы меня слышите? — кричала она во весь голос.

Её крики эхом раздавались по огромному помещению. Широко открывая двери, в тюрьму вошел мужчина с двумя солдатами по обе стороны.

— Чего тебе? Надоело жить?

— Вы кто такие? — продолжила она кричать.

— Мы подчиняемся Рудольфу.

— Что вам надо от меня?

— Спросишь у него, когда окажешься перед ним, — сказал он, оборачиваясь, чтобы уйти, — Не ищи проблем.

— Выпусти меня! — кричала она в ярости дергая прутья.

Никто более не обращал на нее внимания. Осознав, что смысла кричать нет, все остальное время в темнице она провела в одиночестве, без желания пошевелиться или даже произнести какой-либо звук. Ближе к вечеру, солдаты выпустили ее и сопроводили в неизвестный ей домик, который был построен из темного дуба. В большой комнате, на кресле сидел высокий и жилистый мужчина — Рудольф Спенсер. Он курил трубку, не обращая на них внимания. Рудольф в этот момент уставился на всех них. Рудольф отбросил трубку в сторону и плавным движением кота поднялся с кресла. Застыв на секунду, он сложил руки за спиной. Его вид пугал Анахиту и на минуту она решила, что он сумасшедший.

— Присаживайтесь. Выпейте со мной чаю. Нам много чего нужно обсудить, — сказал он, указывая на соседнее кресло рядом.

Недалеко от них горел камин. В помещении не было окон, а потому, это было единственным, что освещало эту комнату.

— Меня забрали ваши солдаты и привезли в тюрьму, чтобы я пила с вами чай и что-то обсуждала?

— Не сердитесь. Все произошло одним большим сплошным недоразумением. Я хотел встретить вас как подобает, — говорил он, одновременно жестикулируя руками, — Я давно вас искал. Мои солдаты нашли вас при очень странных обстоятельствах. Видимо, они не поняли мое поручение, когда я приказал им найти вас. Они привыкли действовать как тираны. Прошу простить меня. Вы должны со мной поговорить.

— О чем вы?

— Знаете ли, за родовой дом Тихого утеса отвечаю я. Дело, которое мы с вами обсудим, напрямую касается моего отца. За всю жизнь он совершил немало ошибок, одной из которых, возможно, являетесь вы.

Её резкий взгляд устремился на него.

— Глава страны наслышан о тебе. Я должен был унаследовать земли своего отца. Все его состояние еще не перешло ко мне на руки, потому что кто-то поведал ему о его внебрачной дочери.

— Не меня ли вы имеете ввиду? — возмутилась она, осведомленная обо всех слухах, что ходили среди народа.

Глаза ее расширились от недовольства. Рудольф продолжил говорить, сидя в кресле.

— Не гневайся так. Я тоже не хочу в это верить. Однако слухи в народе пускал не я, — ответил он, глядя на нее выжидающе, — Ты ведь знаешь, о чем я говорю?

— Моя мать была благородной женщиной и она бы никогда не позволила себе ничего подобного. Хоть я и не помню её, ни за что не поверю в ту ложь, что распространяют о ней другие. Люди верят в то, во что хотят. Она не в ответе за грехи вашего отца.

— В твоих словах есть некий смысл. Однако мне нет до этого дела. Он желает разделить власть в Тихом утесе и передать половину владений тебе, — усмехнулся он.

Рудольф снова поднялся с кресла и подозвал её к столу. Анахита подошла