class="p">Из-за всего происходящего я почти не обращал внимания на сцену, которую должен был монтировать, и просто продолжаю прокручивать ее до конца, надеясь, что вспомню, что должен был делать. Я слишком сильно нажал на пробел, чтобы приостановить программу.

Я снимаю наушники и встаю с подоконника, собираясь выйти из комнаты.

— Дай мне знать, когда дойдешь до стадии складывания карточек с указанием мест, — кричу я через плечо в ответ на уклончивое ворчание Эйдена. Ладно, думаю, мне не нужно помогать ему, если он собирается быть таким.

— Знаешь, Элизе не нужно, чтобы ты продолжал ее беспокоить.

Как всегда, грубиян. Я не настолько предсказуем. Я останавливаюсь в дверях.

— Кто сказал, что я собираюсь беспокоить ее? Я мог пойти куда угодно, — пытаясь выглядеть непринужденно, я прислоняюсь к дверному косяку, скрещивая руки на груди. — … Я имею в виду, она что-то сказала? Она сказала тебе, что я беспокоил ее?

Эйден закатывает глаза, но не похоже, что он хочет упрекнуть меня этим.

— У тебя все плохо.

Я вздыхаю и провожу рукой по лицу. Он прав. Беспокоить ее — это единственное, что я хочу делать.

— Знаешь, если бы ты сам мне этого не сказал, я бы подумал, что вы двое знали друг друга немного больше, чем просто пара неудачных свиданий, — говорит Эйден, привлекая часть моего внимания.

Я пожимаю плечами, глядя в пустой коридор. Мама, наверное, уже спит, солнце садится, я не вижу машины Элизы на подъездной дорожке.

Возможно, безопасно немного попрактиковаться в честности. На данный момент это непривычно. Признание правды больше похоже на ложь, чем когда-либо.

— Да, ладно, возможно, я немного приврал. Это было немного дольше. Я не хотел, чтобы у нее были проблемы с матерью.

— Итак, она тот человек, на котором ты не должен был жениться, — говорит Эйден, и все мое внимание переключается на него.

Маленький засранец. Лора рассказала ему? Не может быть, чтобы он просто догадался об этом сам. Я бы поставил деньги на то, что это Логан подсчитает, когда я ушел и когда появилась Элиза, и соберет кусочки воедино.

Что касается моего наименее наблюдательного брата, я бы никогда не подумал, что он будет первым, кто догадается.

Вместо ответа я отталкиваюсь от стены и закрываю тяжелую деревянную дверь в кабинет, ее основание скользит по ковру. Это настолько близко ко звуконепроницаемости, насколько возможно в этом доме.

Эйден выглядит абсолютно довольным собой. Он рубит кулаком воздух, прежде чем издать низкий свист и поморщиться.

— Ого. Довольно запутано.

— Да. Ну, я не собирался говорить маме, что она была права. «Волки могут спариваться только с волками» и все такое, — говорю я. Даже спустя годы с тех пор, как я слышала это в последний раз, я все еще произношу это с той же интонацией, что и мама, когда разыгралась вся эта драма. Она повторяла это, как заведенная, и по сути, это стало единственным, что она сказала по этому поводу.

— Ну, могло быть и хуже. Что, если бы Элиза была протестанткой, — усмехается он и делает глоток пива, — и папа был бы все еще жив.

— Ну, да, я думаю, что могло быть и хуже. У наших родителей всегда могли быть еще более безумные, устаревшие правила, — я легкомысленно осеняю себя крестным знамением и закатываю глаза.

Эйден морщится.

— Не делай этого, у меня флешбеки. Помнишь, когда он сжег мои карточки с покемонами за то, что они символ поклонения дьяволу? Я плакал так сильно, что меня вырвало, чувак.

У меня вырывается короткий, сухой смешок. Я помню это. Я также помню, как мы с Логаном собрали все наши карманные деньги, чтобы купить ему пару пачек карточек, заставив поклясться, что он никогда больше не достанет их дома.

Мы смотрим через лужайку, мои мысли обращаются к Элизе. Раньше она делала что-то подобное. Маленькие жесты, которые имели большое значение. Всякий раз, когда она наливала себе стакан воды, она делала это и для меня. Рамен быстрого приготовления, который она ненавидела, но всегда хранила дома, потому что знала, что я предпочитаю его вкусным блюдам.

— …Я горевал очень сильно после того, как она ушла. Она ничего не сказала, просто ушла. И я знаю, что ей было тяжело из-за меня. Она была права, что ушла, но все равно было больно, — говорю я, глядя в окно, сквозь прозрачные занавески которого проникают последние лучи вечернего солнца. — Думаю, я несколько дней провалялся в постели.

Я бросаю взгляд на Эйдена, чье лицо задумчиво.

— Тебя все-таки вырвало?

— После попытки утопить свои печали в алкоголе, возможно. Я не помню.

— Ну, если я любил свои карточки с покемонами больше, чем ты любил ее, возможно, этому не суждено было иметь будущее, придурок.

— Я думаю, ты забыл ту часть, где сначала набил рот дюжиной соленых крекеров с сливочным сыром.

— О. Да. Ты знал, что у Элизы есть шикарный рецепт для них? Они такие вкусные. Она готовила их на мой день рождения уже три раза. Серьезно, тебе не позволено делать ничего, что может поставить это под угрозу.

— Это все, что нужно, да? Братскую любовь длиной в жизнь ради печенья с сыром? — я упрекаю его и сажусь на диван рядом с ним, подталкивая его ногой, и он засовывает между нами подушку, как будто она защитит его. Он бормочет что-то о том, что это не просто сыр.

Этот конкретный диван не такой уж длинный, поэтому в итоге я укладываю ноги на диван между нами, вместо того чтобы вытянуться.

Мне невыносимо думать о наших отношениях как о совершенной ошибке, но я о многом сожалею. Тогда я был молод, просто глуп и высокомерен настолько, что думал, что смогу наладить отношения с человеком, и ей никогда не придется ни о чем знать.

Конечно, это не сработало. Конечно, все прошло так, как говорили мои родители, и я был слишком горд, чтобы признать это, чтобы вообще вернуться домой.

И вот я здесь, все еще слишком гордый, чтобы сказать ей.

Я надеялся, что мне не придется показывать ей худшие стороны себя, что я смогу похоронить это. Возможно, в основе всего лежала проблема, что тебя нельзя по-настоящему узнать и полюбить, если ты прячешь половину себя.

Я прокручивал эти мысли в голове сотни, может быть, тысячи раз. Не думаю, что я когда-либо озвучивал их раньше, потому что они звучат так же эгоистично, как и в первый раз, когда пришли мне в голову.

— Я просто хотел бы… Я