Господин Диего Сантьяго, экс-председатель Национального собрания, полноватый брюнет лет сорока пяти, находился в бункере глубоко под землей. Он радушно встретил Изабеллу, поцеловал ей руку и проводил в кабинет. У дверей комнаты замерли два спецназовца с автоматами. Сантьяго был одним из козырей в политическом покере, который затеяли крупные промышленники и олигархи страны.

Изабелла всегда критически относилась к смене президентов и премьер-министров в Коста-Бьянке. Народ вначале восторженно приветствовал нового главу, а через полгода, видя, что ситуация вовсе не улучшается, а даже становится хуже, начинал проклинать того, кого боготворил совсем недавно.

Сантьяго предложил Изабелле кофе, та отказалась. Она знала, что ему требовалась ее помощь. Президент, усевшись в кожаное кресло под собственным портретом на коне, произнес:

— Изабелла, нам… мне лично нужно ваше содействие. Вы же видите, что режим президента Суареса агонизирует. Старый, давно выживший из ума генерал не понимает, что для него все закончено, стране нужны новые политические силы…

Изабелла усмехнулась — господин Сантьяго, говоривший заученными прилизанными фразами, явно имел в виду себя.

— Ваше последнее ток-шоу имело, как вы уже убедились, огромный резонанс. Собственно, оно и положило начало доблестной борьбе нашего народа с узурпатором в президентском дворце…

«И начало передела богатств Коста-Бьянки», — подумала Изабелла, но смолчала.

— Заключенные, захватившие тюрьму Леблон, видели вашу программу. Они уверены, что вы единственная, кто правдиво освещает события, и я тоже так считаю. Они просят… требуют… чтобы вы приехали к ним и сделали репортаж с места событий. Они доверяют только вам, Изабелла.

Вот, оказывается, для чего ее так неожиданно вызвали в бункер к эрзац-главе государства. Они хотят, чтобы она, как обезьяна в басне, таскала для них каштаны из огня.

— Я предлагаю вам… прошу вас, Изабелла, отправиться в провинцию Санта-Тереза, благо губернатор на нашей стороне. Вы беспрепятственно проникнете в тюрьму и сделаете репортаж, который канал «Ли-1» немедленно даст в эфир. Думаю, после этого президенту Суаресу придется уйти. Необходимо крупным планом показать жертвы его зверств — убитых заключенных, взять интервью у восставших. Возможно, вы сумеете переговорить с их главой… И освободить заложников. Это будет ваш триумф…

— И ваш тоже, — произнесла Изабелла. — Вы понимаете, что ради вас я пойду на смертельный риск, господин… господин Сантьяго?

Отметив, что Изабелла не называет его «господин президент», Сантьяго нехотя признался:

— О да, я понимаю это, Изабелла. Но обещаю вам, что после того, как режим Суареса падет, вы получите самые льготные условия. Ваша программа будет выходить на главном государственном канале каждый день, если вы того пожелаете.

Изабелла подумала, что она может выторговать себе и пост в правительстве. Например, министра средств массовой информации.

— А как обстоит дело, например, с тем, чтобы я вошла в ваш новый кабинет? — спросила она.

Сантьяго напрягся. В его планы явно не входило платить такую высокую цену.

— Все зависит от того, Изабелла, чего вы добьетесь. Думаю, вы на самом деле окажетесь полезной мне, после того как я займу место в президентском дворце. Как я понимаю, вы покушаетесь на пост министра средств массовой информации. Что же, я согласен…

— Учтите, господин президент, — уже титулуя его таким образом, продолжила Изабелла, — я не потерплю обмана. Если вы не сдержите слово, то я оставляю за собой право предать содержание этого разговора огласке.

— О да, не беспокойтесь, — согласился Сантьяго.

Изабелле не понравился блеск его глаз. Она не доверяла новому президенту, он такой же жулик, как и тот, против кого он борется. Ну что же, она рискнет. Это — ее судьба.

— Я отправлюсь в тюрьму Леблон немедленно, — твердо произнесла она. — Но не раньше, господин президент, чем выпью кофе. Вы, кажется, предлагали мне? Теперь в самый раз.

К ее услугам был предоставлен небольшой самолет и профессиональный пилот ВВС Коста-Бьянки. Лететь до провинции Санта-Тереза пришлось около двух часов. Той же ночью они приземлились на небольшом, затерянном в джунглях аэродроме военной базы. Изабелла пересела в джип, который доставил ее к воротам тюрьмы.

Огромное серо-бетонное здание было погружено во тьму. Электричество и воду отключили сразу же после начала бунта. Изабеллу приветствовал энергичный военный, который тотчас связался по телефону с восставшими.

— Госпожа Изабелла Баррейро прибыла, — сказал он. — Оператор с кинокамерой тоже. Они готовы посетить вас. Да, хорошо…

Он положил трубку телефона и сказал:

— Они вас ждут. К сожалению, вы отправитесь туда только в сопровождении своего оператора, они не разрешили кому-то еще проникнуть внутрь. Несмотря на то что они благожелательно настроены по отношению к вам, не доверяйте им. Там полно опасных преступников, убийц и насильников, которые давно не видели женщину. Они готовы на все, сеньора Баррейро.

Изабелла, облаченная в военный комбинезон, с забранными в пучок волосами и минимумом косметики, согласно кивнула. Она имела представление о том, на что решилась. Не исключено, что это последний репортаж в ее жизни. Но и шанс стать министром средств информации в правительстве президента Сантьяго.

Они с оператором, молодым негром по имени Джек, отправились из лагеря военных, расположенного в двухстах метрах от ворот тюрьмы, к центральному входу. Изабелла чувствовала себя неуютно. Она знала, что находится под прицелом винтовок снайперов. А вдруг у кого-то сдадут нервы? Вдруг кто-то нажмет на спусковой крючок? Нет, она предпочитала не думать об этом. Ей нельзя выказывать страх!

Металлические ворота распахнулись ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель могли пройти Изабелла и Джек с кинокамерой. Ее встретили бородатые, обнаженные по пояс мужчины, поедающие ее глазами, с оружием наперевес.

— Привет, Изабелла, — сказал один из них. — Мы рады, что ты с нами. Ты единственная, кто говорит правду.

В нос Изабелле ударил страшный запах разложения, пота и пороха. Ее провели по тюрьме, показали убитых. Джек, сначала трясшийся от страха, снимал и снимал, регистрируя безмолвные свидетельства зверств президентского режима.

— Они расстреливали нас из пулеметов, а потом стали использовать базуки, — говорили заключенные. — Они не считают нас за людей…

Изабелле удалось повидать заложников, которые располагались в камерах. Директор тюрьмы был мертв, растерзанный обезумевшей толпой, а вот несколько его заместителей, избитых и павших духом, сидели там, где раньше находились заключенные.

— Тебя хочет видеть Алекс, — сказал ей один из заключенных.

Она знала, что таинственного предводителя заключенных, который и организовал бунт, продолжая руководить силами внутритюремного сопротивления, зовут Алекс. Он выходил на связь с военными, осадившими здание тюрьмы, никто не знал, кто же из заключенных скрывается под этим прозвищем.