кручина? Как считаешь, есть в этом мире уголок, где нам с тобой будут рады и не прогонят за порог, как шелудивых псов?

— Эээ?.. — для Сергея мое краснобайство явно было слишком сложным для понимания.

— Вот и я так же думаю. Но не торчать же нам здесь до утра, как те самые тополя на Плющихе. Пошли, поищем место у какого-нибудь костра. Ужином драгуны с нами вряд ли поделятся, но уж погреться то, я надеюсь, разрешат?

— Мудрено ты говоришь, атаман… — потер лоб купец. — Видать, долго по чужим землям мотался… Не сразу и поймешь.

— Мотался, дружище… ох, помотался… — вздохнул я. — И сейчас не сразу сообразить — дома я уже, или все еще в пути. Особенно, если прислушаться к словам некой монахини. Ладно… Об этом позже… Хотя, погоди. На один вопрос ты мне все же ответишь прямо сейчас. Как знать, что утром будет? А идти в бой, держа камень за пазухой, не гоже. Согласен?

Купец подобрался чуток, но кивнул.

— Да. Спрашивай… Хотя, погоди. Я догадываюсь… Агнешка? Верно?

— Она самая. Друг мой боевой и соратник верный прикипел к девице всем сердцем… последняя любовь. Да и она, вроде, взаимностью отвечает… В общем, понять я должен — что там промежду вас случилось? Ну, и кто виноват…

— Хорошо, атаман. Времени хватит на разговоры. Поведаю, как на духу. Но, начну с далека, уж не обессудь.

Купец помолчал чуток, собираясь с мыслями, потом решительно тряхнул головой и, чуть напирая голосом, словно старался придать словам надлежащий вес, начал рассказ:

— Сколько времени прошло, а словно вчера все было… Настоящая чертовка. Я ведь, атаман, не отрок безусый, что на каждую юбку облизывается. Пожил… Женат почитай второй десяток. Детишек пяток имеется. Да и бабенок разных в долгой-то дороге купеческой повидал. Иной раз ведь по году домой воротиться не успевал… Даже мавра у меня была. В Крыму как-то торговали — вот бей тамошний и уважил, служанку на ночь прислал. Хотел умаслить, чтоб выгоднее товары сторговать… Но зря старался, басурман. А девка ничего, нежная, гибкая… кожа бархатная. Смешно было, как светильник погас, один глаза белели, а сама невидима, только на ощупь и ощущал. Да запах от нее странный. Сквозь все благовония мускусом веяло. М-да… К чему я веду… Что сам не понимаю, что со случилось, когда судьба, чтоб ее, свела меня во Львове с Агнешкой. Словно наваждение. Совсем голову потерял. Только о ней и мог думать… Товар, который на продаж привез, за бесценок спустил, лишь бы побыстрее деньги достать и ее развлечь — одарить.

— Седина в бороду — бес в ребро… — пробормотал я негромко, но купец услышал и непроизвольно огладил серебристую поросль на подбородке.

— Возможно и это… Знает она добре, что мужчине надо. Умеет и взор усладить, и тело… да и сердце согреть, чего уж там. Но все не так просто, атаман. Потому что, если б я обычным негоциантом был, — пустила б девица меня по миру — на этом вся любовь и закончилась бы. А я, как ты теперь знаешь, не сам по себе был, а имел кроме торговли, от Господина Великого Новгорода и царя Московского поручение важное. И когда уж совсем голову потерял, сотоварищ мой Мирослав, вмешался. Разговоры разговаривать не стал, понимал, что слушать не буду, а привел как-то домой с черного хода да показал в щель, как Агнешка подмешивает в мое питье какое-то зелье. И приговаривает: «Все забудь, все оставь — меня люби, меня слушай». Тут я и прозрел… Наверно, понимал все ж умом, что не бывает такой страсти безудержной, чтоб весь мир застить.

— И что это за зелье было? Выяснил? А то разные снадобья бывают. Может, она всего лишь витамины подмешивала, чтоб сердечко не надорвал?

Купец моргнул недоуменно. Открыл рот, видимо, желая что-то спросить. Но потом дернул подбородком и не стал отвлекаться.

— Само собой… Как раскаленный кинжал к лицу поднес, все рассказала. Оказывается, во Львове у нее лекарь один знакомый был. Кирилл… Он ей это снадобье и готовил. Очень хитрое зелье. Если по нескольку капель ежедневно принимать, то любая карга красавицей покажется. Симпатичная девица — вообще ангелом. А если увеличить…

Тут я и начал хохотать…

— Ничего смешного… — даже обиделся купец. — Руки отрубать таким лекарям надо. Ишь, удумали. Микстурами любовь подменять…

— Да я не над твоей участью смеюсь, Сергей…

Успокоится удалось не сразу. Смех так и клокотал в груди.

— Прости. Не ожидал такого поворота. Гм… Судьба та еще насмешница. А кто другому яму роет — в нее и угодит. Поверь, Агнешка за игры с чувствами заплатила сполна. Когда мы панночку из плена освободили, бедняжка на ногах стоять не могла. Сказывали, мурза, которому ты ее продал, трое суток с нее не слезал. А столь неукротимый любовный пыл татарину обеспечили зелья того самого львовского лекаря — Кирилла* (*эта история описана в первой книге цикла «Будни феодала»). Такой вот зигзаг, дружище. Ну, да ладно. Позже договорим. Вон, заметили нас уже. Самое время вспомнить, что мы шведы…

Глава десятая

Надо, надо ехать в земли амазонок. Если раньше я кивал головой и без конкретных обещаний давал Пчелке и Иридии повод считать, что согласен с их агитацией и прям таки созрел для путешествия (ну, так чего только не пообещаешь красивой девушки, чтоб получить свое), то сейчас мне самому захотелось побывать там. Дабы воочию узреть таинственный Черный Собор, и по возможности овладеть… гм, ну как-то заполучить их секретные разработки.

Табак дедушки Карачуна шандарахнул так, что вполне мог сойти за средней величины землетрясение. И это мы еще ждали взрыва…

Не знаю, то ли пушкари решили для большего эффекта выстрелить одновременно из всех стволов, то ли первый детонировал все запасы огневого зелья в радиусе ста метров, но получилось не только оглушительно, а и сногсшибательно. В самом прямом смысле.

Была б у свеев еще хоть одна бомбарда, лишняя телега с порохом или артиллерийские позиции чуть ближе к монастырю — стены последнего такой фейерверк могли и не выдержать. И так камни сверху лавиной посыпались.

Заставь дурня Богу молиться, так он