имею, мисс. У меня никогда не было дня рождения. Мистер Ливси считает, мне лет семь-восемь.

Бекки никогда раньше не слышала, чтобы кто-то не знал, сколько ему лет.

– Разве кто-то из команды не был твоим отцом или дедушкой?

Джим покачал головой:

– Нет, мисс. У меня нет родни. Мистер Ливси нашёл меня четыре года назад, когда я бродил один по Порт-Ройялу. Никто не знает, что случилось с моей семьёй, а я был слишком мал, чтобы запомнить. Но славная команда «Угря» приютила меня, накормила, напоила и проявляет ко мне такую доброту, которой я не заслуживаю.

– Ты не знаешь, что случилось с твоими мамой или папой? – в ужасе спросила Бекки.

Джим пожал плечами.

– Нет, мисс. Наверное, я был им не нужен. В любом случае теперь команда – моя семья. О большем я не мог и мечтать.

Джим так буднично рассказывал свою трагичную историю, что Бекки стало не по себе. Не то чтобы у неё была очень лёгкая жизнь, но она никогда не сомневалась: родители сильно её любят, и уж точно они её не бросали, поскольку не могли или не желали воспитывать.

Бекки быстро отвернулась, чтобы Джим не увидел, как она прослезилась.

«Угорь» легко рассекал океан, а оранжевые сумерки таяли, переходя в чёрную ночь. Бекки показалось, что она простояла на носу несколько часов, наблюдая за парочкой дельфинов, которые по очереди ныряли в маслянистую воду и выныривали из неё. Джо в свою очередь спустился на батарейную палубу и пытался научить мистера Флинта некоторым ругательствам. Казалось, у него почти получилось, пока дядя Перси не поймал его и не сделал ему строгую (хотя и не очень убедительную) выволочку.

Сама команда «Угря» оказалась очень весёлой. Сразу после ужина (курица с пряностями, солонина, черепашьи яйца, сухари и разнообразные фрукты) пираты собрались на палубе вокруг пустой бочки, чтобы поиграть в «Крюкрестлинг» – игру, которая проводилась по правилам традиционного армрестлинга, но с крюками вместо рук. Поскольку у большинства членов команды имелся хотя бы один крюк, желающих было много, хотя они и играли не особо честно. В конце концов Ледяной Элберт выиграл обманным путём и отпраздновал это тем, что одним глотком осушил целую бутылку рома и рухнул на палубу с широкой улыбкой на лице.

Несмотря на то, что Бекки забралась в свой гамак уже далеко за полночь, она знала, заснуть ей не удастся. Окружённая оглушительным храпом, а также скрипами и стонами корабельного остова[18], она целую вечность лежала без сна, а потом накинула на плечи одеяло, вылезла из гамака и поднялась по ступенькам на палубу. Там Бекки поняла, что не спалось не только ей: на носу корабля на корточках сидел дядя Перси. Погружённый в свои мысли, он, казалось, изучал что-то на палубе.

– Дядя Перси? – позвала Бекки, подходя к нему.

Он не ответил.

– Дядя Перси? – чуть громче позвала Бекки.

– О, прости, Бекки, – он вздрогнул. – Я тебя не слышал.

– Что делаешь? – с любопытством поинтересовалась Бекки. – Это как-то связано с тем, что ты показывал Уиллу и Брюсу ранее?

– Да, – сказал дядя Перси. – На самом деле, очень даже связано.

Заглянув через его плечо, Бекки увидела две золотые монеты, которые Брюс выиграл у Гилберта Трипвуда на Тортуге. Они были сложены одна на другую и плотно прижаты к деревянным перилам.

– У тебя опять от монет крыша поехала?

– Не совсем, – произнёс дядя Перси. – Смотри, – убедившись, что его рука полностью обернута носовым платком, он взял монеты и положил их на расстоянии нескольких дюймов друг от друга и вытянутой руки от перил. Бекки внимательно наблюдала за происходящим. Какое-то мгновение ничего не происходило. Затем, словно движимая невидимой силой, левая монета громко звякнула, притянувшись к другой. Потом они медленно переместились точно в то же положение у перил, в котором были раньше.

– К-как они это делают? – спросила Бекки. – Почему они двигаются?

– Это началось, когда мы прибыли в Нассау, – ответил дядя Перси. – Но тогда это было едва заметно. С тех пор как мы взошли на корабль, их притяжение усилилось, как видишь.

– Что это значит?

Дядя Перси серьёзно посмотрел на Бекки.

– Думаю, они знают, что мы движемся к острову Мэри, к Ящику Пандоры. Скорее всего, они тоже пытаются отыскать дорогу домой.

25

Буря

Вдруг Бекки услышала позади себя стук. Оглянувшись, она увидела, что к ним ковыляет Слепой Хью.

– Ваш ли это голос я слышу, Перси Галифакс, сэр?

– Мой, Хью, – стараясь не касаться монет голой кожей, дядя Перси убрал их обратно в мешочек и поднялся на ноги.

– И мисс Бекки, не так ли?

– Привет, Хью, – сказала Бекки.

– А я как раз хотел переговорить с вами. Позволите?

– Конечно, – ответил дядя Перси. – Всё в порядке?

– Ага, – неуверенно начал Слепой Хью. – Эм… – Он замолчал. – Команда подумывает внести изменения в нашу сделку.

Глаза дяди Перси сузились.

– Слушаю.

– Хотим вернуть это тебе, – он вытащил изумруд и протянул его.

Бекки взглянула на дядю Перси: он выглядел таким же растерянным.

– Нет, я отдал его вам, – покачал головой дядя Перси. – Оставьте себе.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр, но мы не можем. Не поймите меня неправильно, мы по-прежнему требуем оплаты. Но она не связана с драгоценностями или монетами. Мы хотим, чтобы вы для нас кое-что сделали.

– Что именно?

Слепой Хью тяжело вздохнул. Бекки заметила его дрожащую нижнюю губу.

– Всё проще простого, – сказал Слепой Хью. – Вы производите впечатление истинного джентльмена, мистер Галифакс. Таких в наших краях нечасто встретишь. Ваши племянник и племянница тоже внушают доверие, как и ваши друзья. Мне поручено сказать от лица всех на этом корабле: в качестве платы заберите с собой мальчишку, Джима. Пусть отправится вместе с вами в Англию. Он достоин того, чтобы прожить долгую и счастливую жизнь. Жизнь человека честного, а не пирата. Заберите его с собой и пристройте куда-нибудь…

– Но вы его семья, – в ужасе возразила Бекки. – Я разговаривала с ним, он сказал, вы – всё, что у него есть.

– Знаю, лапушка, – кивнул Слепой Хью. – Но так быть не должно. Он славный мальчуган и заслуживает большего, чем компания старых морских волков.

– Но вы не можете с ним так поступить! – воскликнула Бекки, не обращая внимания на неодобрительный взгляд дяди Перси. – Не можете просто взять и бросить его.

– Лапушка, мы его и не бросаем. Мы