предложил ему сесть. В такое время, если заметят, что он сажает японца, наверняка прикончат, но заполучить пассажира – удача. Коя сел. Куда же поехать? Он рассеянно взглянул на рикшу. Интересное у того положение: посадил его и бежит, тащит за собой, хотя для него Коя самый настоящий вестник смерти. Пока в какой-то момент рикшу не заметят и не прикончат, Коя, как смерть, всегда будет рядом.

От этой мысли ему захотелось повеселиться от души вопреки всем ударам судьбы, обрушившимся на него в последние дни. Взмахнув тростью, с криком: «пошел, пошел!» – он принялся колотить по оглоблям коляски. Спина рикши еще сильнее согнулась, и коляска помчалась быстрее.

А, собственно говоря, куда он мчится? Коя припомнил план города. Ближайшим был дом Ямагути.

Он уже слышал историю о том, что в его доме живут одинокие женщины. Вместе с мертвецами… Интересно, чем они там занимаются в такое время? Одну из этих женщин Ямагути даже собирался уступить ему. Решено, он едет к Ямагути.

Улицы распростертого перед ним пустынного вечернего города были словно озарены странным сиянием. Коя вспомнил, как Ямагути рассказывал ему о своем предприятии: он скупал у китайцев трупы, вываривал из них скелеты и продавал за границу для медицинских целей.

– Продав одного мертвеца, можно содержать семь русских барышень. Семь! – хвастался Ямагути.

«Теперь он, должно быть, даже рад этой революции – мертвецов больше. А если рикша, что тащит меня, сейчас на моих глазах будет схвачен, убит, и его труп купит Ямагути, то это будет равносильно тому, что я его продал. „А ну, гони монету!“ – сказал бы я ему».

– Пошел, пошел!

Рикша с рябым потным лицом на каждом перекрестке оборачивался и смотрел снизу вверх на Кою, а затем, шлепая босыми ногами, поворачивал туда, куда указывала трость. Если Ямагути не окажется дома, он поедет к о-Рю. Там можно спрятаться, ведь хозяин ее – китаец, секретарь Главной торговой палаты. «И между прочим, та коммунистка, Фан Цюлань, несомненно, в тайном сговоре с этим Цань Шишанем. В разговоре о-Рю упомянула, что Фан Цюлань иногда приходила в дальнюю потайную комнату на втором этаже. Вот если бы прикончить Цюлань…

Да! Ведь из-за этой девицы пропал мой лес. Так бы и придушил ее… Впрочем, даже если я ее убью, все равно ведь скажут: «Ну, одной больше, одной меньше» – разве не так?»

Погруженный в свои мысли, он пытался понять, что же они такое: всего лишь его причудливые фантазии или подлинная реальность, его настоящее и будущее? От голода и отчаяния Коя теперь совсем не различал грани между раздумьями в забытьи и мыслями наяву.

Очнувшись, он заметил, что окружающее пространство окрасилось в пепельные тона, и сразу же понял, что незаметно оказался в опасном районе, за пределами сеттльмента. Но голодный желудок не позволил ему правильно оценить опасность, и Коя продолжал мчаться туда, куда несла его коляска. Он подумал: интересно, а что сейчас поделывает Мияко? Может быть, раскаялась, что отвергла его, и ждет, что он придет ее спасти? Или, может быть, ее уже спас шотландец или влюбленный в нее морской офицер? Или этот, как его, – Фильцер?..

Нет, черт побери, сгинь, сгинь!

Вдалеке, будто запорошивший округу снег, густо кружила в воздухе ивовая пыльца. Он вынул из кармана украденный у Мияко платок и прижал к носу. Аромат грудей Мияко мгновенно заглушил запах молодой придорожной листвы. Он ощущал смеющуюся Мияко в своих объятиях… Сколько же непроданного им леса ушло бы на нее?.. Да что уж теперь, все напрасно…

В этот момент коляска выскочила из-под кирпичной арки. Впереди, насколько хватало взгляда, дорога сияла, как зеркало. Это погромщики напали на машину со льдом. Ледяные глыбы разлетелись в разные стороны, одна накрыла водителя. Сияющие осколки льда на асфальте – и драка: несколько японцев и толпа китайцев…

Коя отпрянул назад, словно ему выстрелили в грудь. А рикша, помимо его воли, все несся и несся вперед. Коя выпрыгнул из коляски. Увидев его молниеносный прыжок, несколько китайцев отделились от толпы и бросились в погоню. Влетев в переулок, Коя, скользя вдоль стен, выбрался к реке. Здесь, оставшись один, он понял, что любое движение означает смерть. Если бежать, то куда? Либо свалишься в реку, либо, выскочив на дорогу, снова забежишь в переулок, но, с другой стороны, – что же выбрать? Ползком пробравшись обратно, Коя присел у арки на корточки и выглянул на дорогу. Там, посреди метели из ивовой пыльцы, все еще продолжалась потасовка. Дрались длинными железными палками, и всякий раз, когда удар приходился об лед, куски его, разлетаясь, ослепительно сверкали на фоне лохмотьев. Недалеко от арки валялась перевернутая коляска с обращенными к небу желтоватыми колесами. Из-под нее торчали ноги, и Коя подумал, что это, несомненно, его рикша, который еще совсем недавно был жив. По накренившейся глыбе льда струилась, постепенно собираясь в лужу, кровь. Схватив кусок льда, бросился бежать вымазанный кровью кули.

Коя помнил, что совсем рядом дом Ямагути. Приехать сюда было очень опасно, но возвращаться сейчас еще опаснее. Нужно затаиться, пока толпа не решит направить свою агрессию на кого-нибудь другого.

По крышам сгрудившихся зданий скользили лучи заходящего солнца. Куски льда мелькали в воздухе, трескались от удара о землю, рассыпаясь сотнями солнечных брызг. Бросив грузовик, японец, словно обернутый ярко-красным знаменем, – с рваной раной от плеча до поясницы, – спасался бегством. Толпа гналась следом.

Когда дорога наконец опустела, Коя вышел из-под арки и побежал к дому Ямагути, прочь от мятежников. Однако момент был выбран неудачно: часть толпы, что погналась за японцем, отстала, заметила убегающего Кою и бросилась следом. Коя несся как ветер сквозь вихри пыльцы. За спиной слышалась ругань, треск льда, и он прибавил скорость в надежде снова забежать в переулок, чтобы запутать следы. Но вдруг справа на углу улицы заметил блокпост американских колониальных войск – и пулей влетел в их ровный строй.

– Господа, умоляю, спасите! Они…

Но американские солдаты лишь ухмылялись, словно приветствуя преследователей, и даже не подумали пошевелиться. Он мог сколько угодно оставаться среди неподвижных солдат, но защитят ли они его? Опасность неуклонно приближалась с каждым мгновением. Оглянувшись, он заметил за солдатами какой-то деревянный забор и, перемахнув через него, побежал еще быстрее. Вот и мост. Коя обернулся посмотреть, остановили солдаты его преследователей или нет. И увидел, как китайцы, миновав все так же стоящих и ухмыляющихся американцев, стремительно приближаются к нему. Коя почувствовал, что начинает задыхаться. Ноги уже плохо слушались. Он шатался, тело клонилось вперед, но он всякий раз удерживал равновесие