Это же жизни моей кусок, да и важный очень, так что, – Павлик подмигнул собеседнику, – пусть все без утайки будет, как на духу! Короче, я за года два до этих событий с парой товарищей познакомился по рыболовной, так сказать, теме. На форуме опять же рыболовном только. Вот мы вместе на рыбалки несколько раз и ездили на машине моей. Ребята места подсказали да по моим наколкам прокатились. А ездили-то далеко, – он щелкнул пальцами, – бывало, за триста верст в один конец мотались и далее. Тверская область, Ярославская, Вологодская… Поколесили, короче. А поездки-то длинные получаются – часов по восемь-десять в один конец. В дороге делать же нечего особо – только языком чесать. Вот мы и чесали, – Павлик улыбнулся, – о разном. Чтобы не утомлять вас лишним подробностями, я только про то буду, что к нашей теме напрямую относится. А ребят этих, с кем я познакомился, двое. То вместе ездили, но чаще – с одним из них. Отец Олексий – кличка его партийная.

– Как отец Фармазон? – хмыкнул Игорь Сергеевич.

– Не, отец Олексий – ни разу не фармазон! А почему «отец», вы спросите? Не знаю, так еще до знакомства нашего пошло, а потом прилипла к нему кликуха эта. Ну и я на вооружение ее взял, то – отец Олексий, то – просто Олексий. А второй – Змей. Опять же не спрашивайте, почему так. Так – и все. Змеюга, кстати, здоровый такой! Не очень высокий, но здоровый дюже. А Олексий – ну, как я, повыше только малость, – Павлик усмехнулся. – Одно вам скажу: колоритные товарищи оба. Так вот однажды, уж не помню, как и когда, но зашел у нас разговор с отцом Олексием про шаманизм…

– Про что, извините, разговор зашел?

– Про шаманизм. Про шаманов, если вам так проще, и традицию их. У всех ведь свои традиции есть какие-то. У индуистов – индуизм, у буддистов – буддизм, у христиан – христианство, а у шаманов – шаманизм, соответственно.

– Однако, – Игорь Сергеевич вновь с улыбкой покачал головой. – Ну с религиями ясно более-менее. А у этих товарищей что за традиция? С бубном прыгая, дождь вызывать?

– Ну вы даете! – Павлик всплеснул руками. – Впрочем, я так и думал, если честно. Как про шаманов и традицию их разговор заходит, так у всех одна только ассоциация – бубен, шкуры звериные и дождь…

– А что, разве не так?

– Да нет, конечно! – молодой человек возмущенно затряс головой, а потом вдруг расплылся в широкой улыбке. – Я сейчас почему смеюсь, как думаете? – его собеседник шутливо пожал плечами, демонстрируя неведение, а он улыбнулся шире прежнего. – Я на вашу реакцию смотрю – и себя узнаю. Того себя, что четыре года назад был! У меня, когда впервые мы с Олексием на эту тему заговорили, она тоже ничего, кроме улыбки, не вызвала. Удивление, скорее, было, – снисходительная усмешка теперь предназначалась тому, четырехлетней давности, Павлику. – Вроде бы адекватный человек передо мной, ровесник, а говорит хрень полную! Я и смеялся больше, его слушая, но дорога длинная ведь, а терпение у отца Олексия железное. Вот он мне потихоньку про шаманов и традицию эту и рассказывал. А Олексий со Змеюгой не просто интересовались темой для развития кругозора, а практиковали кой-чего. По Карлосу Кастанеде, кстати, практиковали. Можно и так сказать, что кастанедовцами оба были. Не оголтелыми какими-нибудь, но принимали идеи дона Карлоса…

– Чьи идеи принимали? – Игорь Сергеевич почти навис над столом от любопытства. – Кто такой Кастанеда этот ваш?

– А вы что, совсем, что ли, не слышали про такого? – недоверчиво уставился на него Павлик. – Быть такого не может! Хоть краем уха, но должны были слышать!

– Да нет, пожалуй, – тот на миг задумался и пожал плечами. – Вроде бы знакомая фамилия, но где слышал ее и в каком контексте – не скажу. Как вы выразились, краем уха, скорее всего, где-то и когда-то… – Игорь Сергеевич подмигнул. – Темный я, Павел, в этих вопросах. Совсем темный…

– Не беда, – отмахнулся со смешком молодой человек. – Какие ваши годы! Да и потом далек, конечно, дон Карлос от сферы интересов вашей, – Павлик лукаво подмигнул. – Если коротко совсем, чтобы деталями лишними не перегружать, то писатель это такой, американский. Был антропологом молодым, в университете каком-то учился и на практику в Мексику попал однажды, – у Игоря Сергеевича непроизвольно дернулась щека и он как-то странно посмотрел на рассказчика. – Вот во время практики этой Кастанеда шамана старого и встретил. Вначале даже не сообразил антрополог, кто перед ним, а только потом въехал, в процессе, так сказать. А вначале думал: просто индеец старый. В рамках практики антропологической и начал индейца этого допытывать: расскажи, говорит, мил человек, о мировоззрениях своих, поделись хитростями и тонкостями знания древнего, – Павлик прыснул. – Индеец-то старый и поделился, как его просили. Причем так поделился древними знаниями, что Карлосу Кастанеде мало не показалось. Вначале точку сборки ему сдвинул, а потом и вовсе сбил антрополога с пути истинного. Точка сборки – это термин такой, – он махнул рукой на молчаливый вопрос. – Долго можно объяснять, а точнее – на целые дни тут рассказ, и то даже малой части передать не удастся. Если интересно вам будет – сами найдете книги эти и прочитаете. Одно скажу: пропал молодой антрополог тогда. С концами, причем, пропал… Молодой антрополог Карлос Кастанеда пропал, а ученик шамана появился. Шамана того доном Хуаном звали, – Павлик уважительно склонил голову. – И не старым индейцем оказался дон Хуан, а мега-шаманом, и магом к тому же…

– Мега-шаман и маг? – Игорь Сергеевич добродушно расхохотался. – Слушаю вас – и в очередной раз поражаюсь: насколько мир обычный у вас таинственным враз становится. Шаманы, маги… – он снова усмехнулся и покачал головой. – Ох, непросто все у вас…

– Зато у вас все просто, – Павлик засиял ехидненькой улыбочкой. – Знаете, что, с моей точки зрения, смешное самое? Вы мне вот давеча про торжество науки и прогрессивное человечество рассказывали, и по факту ведь сами продолжаете во все это верить! – он погрозил собеседнику пальцем. – Хотя я вам ведь по полочкам кучу нестыковок в ваших прогрессивных версиях разложил и на массе противоречий внимание заострил. Вы потом сами поразмышляйте на досуге, насколько вся эта ваша парадигма мировоззренческая адекватной и разумной считаться может. То у вас сложнейшие системы сами собой возникают, случайно, то существовать продолжают сами собой, без руководства и вмешательства внешнего. Вам самому не смешно сейчас, когда я на эти нестыковки указываю?

– А почему мне смешно быть должно? Что тут смешного