что почти неделю не могла есть. Мама расспросила каждого ребенка во дворе, но все-таки нашла дельфина.

Аня улыбнулась приятному воспоминанию и снова перевернула страницу, потом внимательно взглянула на Самвела, дожидаясь очередного комментария.

Он нежно погладил старое фото:

– Это мы на пикнике у моря. Для наших вылазок на пляж Гаянэ всегда делала особые бутерброды: заворачивала в лаваш кусочки суджука или шашлыка и свежего огурца, а иногда она добавляла к ним помидоры, сыр или кусочки баклажанов. Твоя мама всегда ела очень плохо, но такие бутерброды обожала.

Из Аниных глаз брызнули слезы.

– Что случилось? – испугался Самвел Арамович. – Я тебя расстроил?

– Я тоже люблю такие бутерброды, – не преставая плакать, призналась Аня. – Мама давала мне их каждый раз, когда мы выбирались к реке.

Он несколько раз ободряюще погладил ее по спине, а потом вдруг просиял:

– А давай прямо сейчас что-нибудь подобное приготовим? У меня и суджук есть, и огурцы.

– Давайте, – сразу согласилась Аня.

Они прошли в дом и, навертев на кухне рулетов из тонкого лаваша, сели пить с ними чай в гостиной. Аня не расставалась с альбомом: нежила его на коленях, как любимого котенка.

– На снимках мама выглядит по-настоящему счастливой, – признала она, смакуя каждый кусочек бутерброда.

– Она всех нас заражала любовью к жизни, – подтвердил Самвел Арамович. – И до того, как Гаянэ не стало, мы с Анаит были очень близки. Она делилась со мной секретами, советовалась. Она никогда не засыпала до тех пор, пока я не возвращался с работы. Говорила: «Папочка, пока ты меня не поцелуешь, мне не спится», – Самвел судорожно вздохнул. – После смерти Гаянэ я превратился в психопата из-за хронической тревоги. Просто я чувствовал, что не вынесу, если и с девочками что-то случится. Знаешь, мне всюду мерещились опасности, хотелось все предусмотреть, от всего защитить. Я и сам не заметил, как из заботливого отца превратился в настоящего деспота…

Время перевалило за двенадцать, бутерброды давно были съедены, а Самвел Арамович все вспоминал и вспоминал забавные случаи из маминого детства. Аня растянулась на диване, и впитывала его рассказы, как губка. Сквозь открытые окна комнату под завязку наполняли аромат жасмина и кваканье лягушек. Легкий ветер шелестел занавесками. Аня, как в море, окунулась в ощущение: она дома, у нее снова есть семья. Она крепко обняла альбом и провалилась в спокойный, глубокий сон, сотканный из золотистых красок и аромата цветов.

***

Утром Аню разбудил шорох дождя. Сквозь заплаканные стекла окон комнату заливал мутный серый свет, пахло мокрой травой. Несмотря на орудующий в комнате сквозняк, Ане было тепло: кто-то укрыл ее мягким верблюжьим одеялом. Она села и огляделась. В кресле напротив, неудобно скрючившись и вывернув голову, спал Самвел Арамович. На мгновение ей показалось, что он не дышит. Аня соскочила с дивана и осторожно погладила его по руке, но он даже не пошевелился. Его морщинистая кожа, испещренная пигментными пятнами, показалась Ане ледяной. К ее горлу подкатил ком.

– Дедушка, – дрожащим голосом позвала она. – Дедушка?

Самвел Арамович заерзал, приоткрыл глаза. При виде Ани его бледные губы сразу тронула улыбка.

– Проснулась уже? – Он попытался распрямиться и тут же схватился за спину. – Ох, как все затекло!

– Зачем же вы спали в кресле?

– Да я и не спал почти. Просто сидел, смотрел на тебя. Наверное, только под утро задремал, – кряхтя, он выбрался из кресла, сунул ноги в тапки. – Во сколько тебе надо быть на работе?

– В девять.

Они оба повернулись к старым настенным часам: стрелки показывали без десяти восемь.

– Еще позавтракать успеем, – обрадовался Самвел и потащил Аню на кухню.

Как ни старалась, Аня так и не смогла отбить его попытки набить ее едой. Но за кофе строго сказала:

– Не стоит вам сейчас садиться за руль. Лучше я поеду на такси, а вы ложитесь спать. После бессонной ночи вам нужен отдых.

Самвел Арамович не стал спорить, принес из комнаты телефон:

– Я сам вызову тебе такси. Я доверяю только одной фирме, остальные гоняют, как камикадзе, – он быстро нашел нужный номер и поднял глаза на Аню. – Какой адрес у твоей гостиницы?

Когда она назвала улицу и номер главного корпуса «Прибоя», дед побледнел.

– Ты что, работаешь на Екманяна?

Аня убрала за ухо то и дело лезущую в глаза прядь волос.

– Да, а что?

Самвел отложил телефон и крепко сжал Анины руки:

– Милая, я тебя очень прошу: уволься оттуда. Желательно прямо сегодня.

– Но почему?

– Понимаешь, у нашей семьи с Екманянами давняя вражда. Когда-то мы были дружны, но после одного случая они затаили обиду и стали делать нам пакости. Если кто-то из Екманянов узнает, что ты – Дагдалян, эта семейка обязательно втянет тебя в какую-нибудь гаденькую историю.

«А я ведь уже говорила Арсену, что моя мать – Дагдалян. На яхте, – вдруг вспомнила Аня. – Он тогда сделал вид, что впервые слышит эту фамилию. А потом стал вести себя развязно».

Она встревожилась, сказала:

– Вы знаете, наверное, я и правда уволюсь. В последнее время на работе я чувствую себя не в своей тарелке.

Самвел Арамович просиял и крепко обнял ее:

– Вот и славно. Увольняйся, а я пока подыщу тебе другую работу.

Аня кивнула.

Глава 12

Такси, которое ей вызвал дед, двигалось с черепашьей скоростью. Пару раз Аня порывалась выйти из машины и проделать оставшийся путь пешком: ей казалось, так будет быстрей. Выезжая от Самвела, она была уверена, что до завтрака еще успеет переодеться и заплести волосы, но в итоге приехала к «Прибою» в две минуты десятого. Выскочив из машины, она побежала в кафе, как была: в помятой футболке и джинсах, с растрепанными волосами.

Дождь все еще лил стеной.

– Аня! – окликнул ее знакомый голос, когда она, перепрыгивая через ступени, неслась по лестнице, ведущей на крыльцо.

От неожиданности Аня споткнулась и завалилась вперед. К счастью, упала весьма удачно: успела подставить руку и лишь слегка приложилась о ступень коленом. Быстро вскочив, она с ужасом уставилась на уродливое пятно, оставленное мокрым мрамором на правой штанине. И как в таком виде – к детям?

– Аня! – снова окликнули ее.

Она повернулась и замерла: в самом низу перед лестницей стоял Андрей. В футболке с логотипом Сочи, с сумкой для фотоаппарата через плечо.

– Не ушиблись? – лицо Андрея выражало тревогу.

Аня на мгновение засомневалась: а точно ли она проснулась утром? Может, ей привиделся сон во сне? Появление орского психолога на лестнице «Прибоя» выглядело очень неправдоподобно.

Андрей быстро поднялся к ней.

– Привет!

Аня не справилась