Да, маг решительно меня не понимал.

— А может, ты его у своей любовницы стащил?

И зачем только ляпнула? Его глаза потемнели, руки сжались в кулаки.

— Твоя фантазия поразительна, — невозмутимо отозвался Ирас. — Переодевайся.

Помотала головой, обнимая себя за плечи.

— Почему нет?

И голос такой вкрадчивый, обманчиво спокойный.

— Не хочу быть снова тебе должна.

— Как же с тобой сложно-то! Да ни одна из моих женщин не отказывалась от подарков!

Я подошла к нему, смерила взглядом и дала пощечину.

— Я. Не одна. Из твоих. Женщин, — припечатала, чувствуя, как в голосе слышится шипение.

Он молчал и долго смотрел на меня. Не знаю, о чем думал. Я же видела только его алевшую щеку. И страха не чувствовала. Только какую-то бессильную злость.

— Прости.

Что? Ирас извиняется? Я не ослышалась? Признаться, я ожидала чего угодно, но не этих слов. Мужчины никогда не признают своей вины. Даже мой отец, любящий маму, когда виноват, не извиняется. Впрочем, они и нечасто ссорятся.

— Я подожду внизу. Если передумаешь — приходи, — сказал он, открывая дверь.

Послышался странный звук, ойканье, и в проходе появилась раскрасневшаяся Фиона, потирающая красное ухо. Кажется, подруга не выдержала и решила подслушать. Ох уж это нездоровое женское любопытство!

— Прошу. — Ирас галантно пропустил девушку, неловко склонившуюся в поклоне, и исчез.

Ромео подошел, закрыл дверь и расхохотался.

— Варь, ну ты даешь! У меня пару раз чуть сердце от страха не выскочило! А как ты его…

Он улыбнулся, запуская руку в рыжую шевелюру.

Я хмуро посмотрела на него.

— Сердишься? — тихо спросила подруга, отвлекая от вовсю развеселившегося Ромео.

Фиона переминалась с ноги на ногу и робко посматривала на меня из-под полуопущенных ресниц.

— Нет, — вздохнула я. — Могла бы просто сказать, что тебе интересно. Я была бы не против твоего присутствия.

Она облегченно вздохнула.

— Открываем? — любопытный кентавр пальцем указала на коробку.

Я застонала. Похоже, от бала мне не отвертеться.

Платье для бала оказалось изумительным. Темно-синий верх, расшитый серебристыми розами, затягивался на шнуровку, оставляя открытыми плечи и половину спины. Никаких рукавов и даже намека на них не было, не говоря уже о легком палантине или перчатках, которые с подобным нарядом надевали в моем мире.

Юбка же была пышная, переливающаяся в мерцании свечей и огня камина разными оттенками синего. По ней были рассыпаны кружевные серебристые розы, и наряд, стоило мне только шевельнуться, начинал сверкать. Сидело платье, разумеется, идеально: лиф выгодно подчеркивал грудь, делал тонкой талию, а синий шелк с серебристым кружевом и вышивкой оттенял кожу так, что она казалась белой как снег. Мне захотелось потрясти головой, чтобы убедиться, что эта незнакомка в зеркале точно я.

Белые туфельки тоже пришлись впору, словно были сшиты по моей ноге. Откуда Ирас узнал размер? Ромео тут же пояснил, что их делали мастера, применяя волшебство, поэтому они комфортные, всегда по ноге и не натрут мозоли. Я, кажется, начинаю любить этот мир за такие изобретения.

А вот нижнее белье… слишком откровенное. Я до этого даже не подозревала, что в Шелдронии существует что-то подобное. Когда мы покупали нательное белье с Фионой, то оно больше всего напоминало короткие шортики на завязочках, сшитые из простого, но удобного хлопка. А тут… Не краснея, на эти шелковые с тесемочками по краям лоскутки смотреть не получалось. О чем маг думал, подбирая наряд? Я боялась и представить. А может, это не он?

В любом случае все это перестало иметь значение. Только ненормальный человек откажется идти в таком чудесном платье на бал. Я улыбнулась и порадовалась, что Ирас не знает о моих раздумьях. И стоит там, бедненький, ждет… Почему-то эта мысль заставила сердце забиться чаще, а в зеркале снова отразилась моя шальная улыбка.

— Варь, ты такая красивая, — выпалил рыжик, едва я вошла в комнату. — Готов поспорить, что ты, если захочешь, выведаешь у принца Шелдронии все тайны.

Я закатила глаза. Боюсь, мои мысли были сейчас весьма далеки от всех тайн мира, потому что я предвкушала предстоящий бал и думала об Ирасе.

— Варя, а тебе помочь с прической? — разглядывая краснеющую меня, спросила подруга.

— А успеете?

Ромео показал пальцем на часы, установленные на каминной полке. Золотистые стрелки ползли по циферблату, показывая, что бал начался десять минут назад.

— Мы быстро. Подожди нас внизу, — прощебетала Фиона.

И слова «с Ирасом» повисли в воздухе.

Едва Ромео исчез, как подруга принялась расчесывать мне волосы и поднимать их наверх, закрепляя неизвестно откуда взявшимися шпильками. И Фиона даже какое-то время молчала, хоть и сгорала от любопытства.

— А его высочество тебе совсем не нравится?

Что ответить? Так небезразличен, что мне страшно до дрожи в коленках?

— Ирас — принц, Фиона.

— И что? Почему ты не хочешь даже попробовать?

— Наглый, самовлюбленный, эгоистичный бабник. Ты бы хотела оказаться очередным трофеем? Нет? Он ведь не пожалеет мое сердце. Я знаю, как это бывает.

Некстати вспомнился последний год в школе, когда я летала как на крыльях, спеша на занятия. Еще бы! Ромка Зайцев из параллельного класса — самый изумительный парень в нашей сорок девятой школе — обратил внимание… на меня! Тогда я уже год как была в него влюблена, искала глазами на переменах, в столовой, раздевалке, даже не надеясь на малейшую симпатию. Куда мне до Дашки Кузовлевой, первой красавицы школы! Но Ромка выбрал меня, и это решало все. Он дарил цветы, угощал конфетами, провожал до дома. Иногда мы гуляли по паркам и ходили в кино. Я помогала ему подтянуть литературу и русский язык, чтобы он сдал экзамены.

А потом был злополучный выпускной бал, и Ромка кружился в вальсе не со мной, а с Дашкой. И целовался тоже с ней, прячась в тени раскидистых кленов, росших во дворе школы. Так вот я и узнала, что ему нужна была не я, а бесплатный репетитор. Экзамены он, кстати, сдал на «отлично».

Только злость на саму себя не позволила мне в тот вечер расплакаться. Я улыбалась, слушала поздравления с окончанием школы, а внутри было все выжжено, как в пустыне.

Четыре месяца прошло… А сердце по-прежнему болит. Врут люди, что время лечит… И никак у меня не получается поверить в то, что кому-то я буду нужна такая, какая есть.

— Варь, ты чего?

Встревоженная Фиона закрепила последнюю шпильку и посмотрела на мое отражение в зеркале. По щеке от непрошеных воспоминаний скользнула слеза. И еще одна. Только этого мне не хватало! У всех праздник, а я реветь надумала. Ох и глупая…