На улице Центральной есть два полностью каменных здания, оба двухэтажные, и несколько некогда полуразрушенных и позже восстановленных сстроений. Все остальные дома построены из невесть как попавших сюда деревяшек: досок, брусков и тому подобного хлама. Весьма популярны в строительстве мазанки – каркас из веток, обмазанный глиной. Шлифованная слюда в окнах стоит далеко не везде, это дорогое удовольствие. Чаще всего её заменяют решётчатыми ставнями.

Оружия на улице стало чуть больше, пока это только гладкоствольные ружья и арбалеты. Но основная масса обывателей восседает за прилавками безмятежно, к активной гражданской обороне город не готов. Жаль, что неспешно всё рассмотреть так и не получилось. Сосредоточенная Кретова поторапливала, напоминая, что дело нужно сделать как можно быстрее. И при этом она, толкая меня в спину, успевала перекинуться с выбранными для короткого опроса жителями парой фраз, выясняя обстановку вокруг ЧП и пробивая переделкинцев на личное отношение к случившемуся.

Наиболее часто мы слышали примерно такой ответ:

– Мне-то какое дело до гнилых разборок? Пусть у нашего Волкова голова болит, она у него большая, отожрал ряху на народных харчах… Это его тёрки и его проблемы. Сам виноват, вот пусть сам и расхлёбывает. Все знали, что у него макли со сталкерами. А теперь этот мутный хрыч ищет добровольцев для собственной защиты! Нет уж.

– Что, своих силёнок не хватает?

– Всего у него хватает, на то полиция есть, на мои налоги живущая, между прочим! Волков проталкивает идею создания карманной национальной гвардии. Жалование предлагает, льготы… Врёт, дурачков обязательно кинут.

Местные живут в основном натуральным хозяйством. В каждом дворике разбиты крошечные огородики и сад из пары фруктовых деревьев. Жители ремесленничают, рыбачат, реже охотятся. Практикуется поиск интересненького в обнаруженных развалинах и доставка лута на местный рынок. Те, кто не из робкого десятка, ловят красные бочки к востоку от Передела. К западу от городка дикая саванна негласно принадлежит сталкерам, которым, судя по всему, в последнее время из-за притока новых оболтусов стало критически не хватать доходных угодий. Муниципальная служба – редкая и престижная работа с твёрдой зарплатой в рублях, а не товарами. И всё равно люди не хотят в служивые, даже на какое-то время! Рисковать переделкинцы не любят. Хотя кто-то ведь подрядился, без этого круглосуточные посты на периметре не выставишь…

Справедливости ради, я бы тоже не пошёл на такую работу. Нет ни малейшего желания воевать за чужие интересы. Кто знает, возможно Барон, в случае захвата власти, будет управлять Переделом ничуть не хуже Волкова, одного поля ягоды. Нам порой тоже приходится проливать свою и чужую кровь, однако, мы именно спасатели, а не каратели.

– Не пойдёте?

– Оно мне надо, головой рисковать? Ни за что! Что если завтра ему придёт в голову отправиться в победоносный поход на германцев?

– А если сами немцы нападут? – спрашивала в таком случае Кретова.

– Какие ещё немцы, дамочка, кто их видел? Полтора года назад, по слухам, кто-то приходил от них в город… Но я в это не очень верю. Какой дурак будет топтать тапки три сотни вёрст? Фрицы живут своей жизнью, а мы своей.

Впрочем, другие горожане имели противоположную точку зрения и легковесно, без всякой тревоги озвучивали версии, согласно которым опасные соседи только и думают, как напасть на миролюбивых переделкинцев. Словно анекдоты рассказывали. Из услышанного следовало, что рядового переделкинца эта чрезвычайная ситуация особенно не беспокоит, народ настроен мирно и вовсе не желает включаться в затянувшийся конфликт властей с бандитами. И всё же, встречающееся у некоторых торговцев оружие говорило об определённой степени готовности к отпору.

– Однако ружьишко у вас наготове стоит!

– Хе-хе… Бережёного бог бережёт, а небережёного сталкер стережёт! – отвечал на это обыватель, обязательно интересуясь в конце разговора:

– Покупать что-нибудь будете?

Ирина отвечала уклончиво или же брала, на зависть соседям счастливчика, какую-нибудь мелочёвку вроде пары стальных вилок или старенького перочинного ножика, расплачиваясь парой патронов двенадцатого калибра.

Подошли к улице Овражной. Если двинуться направо, то в конце её увидишь обширную базарную площадку на краю небольшого оврага, где идёт самая бойкая ярмарочная торговля. Именно на базаре в выходные дни работают все фермеры и промысловики русского сектора Жестянки.

И вот справа открылась просторная центральная площадь, как и Центральная улица, вымощенная гранитной брусчаткой. Давным-давно первые властные структуры, возникшие в Переделе, определили статус этого места и решительно изжили отсюда простого обывателя, жилья здесь не строят. На площади разместились пять больших каменных зданий мэрии, городского собрания, казначейства, управления полиции и казарма. Рядом пара избранных коммерческих зданий, комитет по усыновлению и бедности, симпатичная православная часовня и тщательно охраняемый муниципальный склад, к которому по брусчатке площади с громким цокотом катилась большая арба с горой поклажи высотой с Эверест, как только ослик её тащит? Понятно, что кубышка вождя пополняется беспрерывно.

Ещё один важный объект главной площади – монетный двор, он рядом с казначейством. Здесь не бывает очередей, дверь не хлопает всё время, но люди изредка захаживают, чтобы поменять найденные золотые украшения на валюту. Оказывается, здесь тоже помаленьку собирают золотишко.

Посреди площади сохранился каменный бассейн с давно исчезнувшим фонтаном. В хороший ливень ёмкость быстро наполняется и так же быстро иссякает, вода уходит через многочисленные трещины. Ничего, дети поплескаться успевают.

Вот здесь «чрезвычайщина» чувствовалась сразу же!

Нас заметили издали и принялись изучать сразу три жандарма, фланирующих по площади утверждённым маршрутом. Блюстители порядка вооружены револьверами системы Наган и саблями. На крыше полицейского управления, не особо скрываясь от прохожих, сидел снайпер. И это, наверняка, не единственный наблюдатель. Надо же, всего лишь пара сотен метров, и два совсем разных города!

– На дальних подступах встречают, – усмехнулся я.

– Пуганые… Денис, слушай, эти чуваки меня глазами просверлят, – она огляделась, выбирая подходящее для ожидания место и остановилась возле скамейки, сколоченной из живописных коряг.

– Давай автомат, здесь подожду, как любимого. И нож свой зверский гони!

– Нож-то зачем?

– Снимай, сказала! – категорически потребовала Кретова. – Уже всё ясно, шмон тебе эти чуваки устроят качественный…

Я послушно снял с ремня любимый Randall-5 с шестидюймовым клинком и компасом в торце рукояти, поставил на скамью ещё пустой тактический рюкзак-однодневку.

– Похоже, этого Волкова действительно крепко напрягли, – проворчал я, заметив на крыше мэрии второго стрелка. – Рацию-то брать?

– Бери.