В комнате повисла пауза, и на меня уставились две пары удивленных глаз. Обладатель золотистых уже стал догадываться, что к чему, и это было понятно по его взгляду.

Прозрачно-голубые глаза Мими, подернутые радужной пленкой, блеснули радостью и воодушевлением.

Она оживилась и вынырнула из объятий мужа. Подошла и возмущённо ткнула пальцем в грудь.

И все бы ничего, да только я видел, как тряслась при этом ее рука. Девушка накинулась на меня с упреками:

– И ты все это время молчал? Почему не сказал сразу на собрании или после него? Чего ты ждёшь, Венус?

Она и вправду разозлилась. Сжала кулаки, и вокруг Мими заклубился чёрный туман ее Дара. На секунду стало стыдно.

Но только на секунду, потому что причина у меня была весьма весомая. Озвучил ее:

– Потому что, скорее всего, я отец того самого ребёнка, о котором идёт речь в пророчестве.

Впервые в моей скрытой, замкнутой и нелюдимой жизни появился секрет, который знали посторонние. Да ещё те посторонние, которых я так неожиданно для самой себя себя нарекла подругами.

Довериться оказалось проще, чем думалось. Надо лишь зажмурить глаза и забыть то, чему тебя учили больше тридцати лет. Тем более что другого выхода не было.

Но девочки молча помогали, не требуя от меня ничего взамен. Таскали вкусности и прикрывали на работах в те дни, когда нездоровилось. Снабжали информацией и столь необходимыми познаниями.

Вскоре о беременности и нормальном ее течении я знала весьма много. Старалась соблюдать рекомендации и как могла береглась. Оличу это совсем не нравилось, но он действительно питал ко мне какие-то чувства, поэтому старался не задевать.

Уверена, все изменится, когда я раздамся настолько, что вертеть бёдрами больше не выйдет. Так что сейчас я выжимала из своего странного особого положения максимальную выгоду.

Ну и ещё я самозабвенно ставила невероятные танцы. И хотя до этого я только на шипе крутилась, хореография складывалась легко и непринужденно. В конце концов даже Натали заткнулась.

Не говоря уже о том, что остальная труппа стала относиться ко мне значительно теплее. В общем, жизнь казалась мне до безобразного хорошей, если бы не одно но.

Скоро все это должно было схлопнуться. Измениться до неузнаваемости. Вот так: раз, и все… Беременная и не особо кому нужная. Ещё хорошо, что по району слухи не поползли.

А то тут эта зараза распространялась так же быстро, как и в ресторане. Интересно, как там Вано? Помнит ли еще обо мне? Он теперь знает гораздо больше, чем раньше.

Знает, кто я и кто мой отец, возможно, знает, кто моя мать. А раз так, не составит труда в одном из низких районов полиса отыскать красноволосую и красноглазую женщину.

Все чаще я ловила себя на мысли, что постоянно озираюсь. Смотрю по сторонам, словно меня кто-то преследует. Венус хотел забрать меня по какой-то неведомой мне причине. Но для чего, так и не сказал…

По-хорошему, мне стоило удалиться в лес. Затеряться где-нибудь на границе Оксидара и Оринтадара. Там, где в принципе людей нет. Но как это сделать, будучи беременной? Я просто не выживу одна.

А бежать с кем-то… Здесь волей неволей позавидовала матери. У неё был папа. Ее спокойный и преданный Лонгер Толл, одинаково готовый терпеть ее истерики и даже убивать…

Снова мороз прошёлся по коже. Сегодня было прохладно, и я торопилась домой с работ. Устала невероятно. Но больше пропускать нельзя. И так на той неделе брала отгул, чтобы отлежаться.

Шла по цветастой главной улице под уже ставшими привычными крики и эмоциональные восклицания. Обыденным казалось, что на мне яркое широкое платье, скрывавшее немного пополневшую фигуру.

Больше никаких плащей и капюшонов. Больше не надо прятать головы и скрываться. Казалось бы. И тут в толпе мелькнула знакомая высокая фигура с желтыми глазами.

Застыла. Я давно не говорила с отцом и сторонилась его. Передавала весточки через Ивон и всячески создавала образ безумно увлечённой и отдающей всю себя работам девушки.

Но сейчас встреча была неизбежной. И я не могла двинуться с места. Просто словно замерла и слова вымолвить не способна. В голову сразу полезли те самые мысли, что малышу может угрожать опасность.

И толпа перестала таковой быть, как по волшебству растворяясь перед глазами. Лишь смотрела в такие родные желтые глаза человека, способного и на любовь, и убийство. Убийство ради этой самой любви.

Он подошёл и внимательно посмотрел на меня. Взгляд отца стал очень грустным. Лонгер словно постарел в одно мгновение. Он обнял меня и прошептал на ухо:

– Ну почему ты сразу не сказала? Почему не доверилась?

Конечно же, он понял. Он всегда подмечал малейшие изменения в моем состоянии. Чувствовал как Надиру Вумен, так и ее дочь. К сожалению, мне такое было не дано.

– Потому что больше всего на свете ты любишь безумную женщину, а я не знаю, чего от неё ожидать и на что ты ещё будешь готов, если она попросит.

Сомневаюсь, что где-то ещё в мире найдётся такая странная семья. Где любовь каждого из ее членов столь ненормальна. Где она приносит страдания и боль, восторг и страсть, страх и неверие.

Он внимательно осмотрел меня и задумался. И это сейчас было страшнее всего. Но я уже решила для себя, что не хочу и не буду притворяться имбиалой. Не про нашу это ситуацию.

Наконец он ответил, медленно произнося слова:

– Лира, я люблю твою мать больше всего на свете. Да, больше тебя. Но и ты занимаешь в моем сердце особое место. Что бы ни случилось, даю слово, что не трону твоё дитя. Даже если Надире придёт в голову навредить ему.

Из меня словно весь воздух выпустили. Так сложно… Так невероятно сложно давался мне этот разговор. Одним своим ответом он расставил все акценты.

Он ее ни за что и никогда не бросит, но и нас с сыном не обидит. Но Надира всегда будет занимать первое место в его жизни. Верность этого человека одинаково вызывала и восторг, и ужас.

Он приобнял меня и повёл в сторону. Я уже знала дорогу и сама шла по направлению к небольшой полянке. Той самой, с которой все началось. Где мы впервые поговорили откровенно и я узнала о том, что мой отец и вправду чудовище.

Где приняла это и продолжила жить дальше, не в силах изменить ничего. Теперь предстояло сделать ещё один такой шаг. Ещё один откровенный разговор, но уже обо мне.

Когда оказались у воды, папа расстелил свою серую потертую рубашку и пригласил присесть. Повиновалась, удобно устроившись у дерева. С наслаждением расслабилась, вытягивая ноги после тяжелого рабочего дня.

– Это же был не просто секс, верно? Это было что-то особенное, то, что вы были не в силах контролировать, правильно?