– Скотина, – прошипел Вадик, вернувшись из душа и обнаружив четыре пропущенных звонка от него. – Да пошел ты!

И он упал голышом на кровать и закрыл глаза, намереваясь все же подремать до обеда. Но не тут-то было. Телефон принялся ерзать по ночному столику у кровати и зудеть большим шмелем. Вадик взял его в руки, глянул на дисплей. Брат! Он со вздохом отложил телефон и снова закрыл глаза. Но телефон продолжал жужжать.

– Да, – не выдержал он отвратительного зуда виброзвонка.

– Ты чего, падла, не отвечаешь?! – заорал на него брат с такой силой, что у Вадика снова что-то сделалось со слухом. И ему пришлось даже потыкать в ухо пальцем и подергать за мочку. Может, у него от здешнего климата отит развился? В детстве он часто им болел. Было гадко даже вспоминать о страшной боли, не дающей спать по ночам.

– Чего так орешь? – спросил он спокойно, вернув себе способность слышать.

– Ты чего не отвечаешь?! Я который раз тебе звоню! – И брат матерно выругался.

– Не засоряй международный эфир фольклором, братец, – хохотнул Вадик и на волне примирения спросил: – Что-то срочное?

– А у тебя нет? Нет ничего срочного? Я чего тебя туда отправил на общие, к слову, деньги? Климат наблюдать? – изругавшись еще, он затих. А потом уже вполне нормальным тоном спросил: – Как наши дела?

– Знаешь, не очень.

Вадик резво сел на кровати и принялся рассказывать, применяя иносказательные выражения. Так у них было условлено.

– Так что либо мне здесь придется осесть надолго… – предложил он.

И тут же вспомнил пухлую горячую девчонку, которая запросто могла бы скрасить его времяпрепровождение здесь.

– Это деньги, – с сомнением произнес брат.

– Не такие уж и большие. Здесь все очень недорого. Дешевле только даром. Тех денег, что я взял с собой, может хватить на год.

И тут же подумал, что это он загнул, конечно. Денег бы хватило весьма на скромное проживание. А скромно жить он не привык. К тому же близилась зима. Она, по слухам, в здешних местах была суровой. А он, честно, не представлял, что может быть суровее того холода, от которого у него и сейчас сводило все тело. И это притом, что одежда на нем была вся сплошь фирменная, рассчитанная на сильные холода.

– Ты предлагаешь остаться там на год? – ужаснулся брат.

– Нет, конечно, просто так, к слову.

– Что еще?

– В смысле?

– Ты сказал: либо остаться здесь надолго. Либо? – В голосе брата слышалось раздражение.

– Либо ждать, когда ее отсюда повезет в страну наш общий друг. И перехватить уже на месте.

– Исключено! – выпалил брат, едва дослушав. – Она не должна вернуться. Никогда! Как ты не понимаешь…

– Что я должен понимать? – насторожился Вадик, потому что брат неожиданно замолчал.

– А то! – огрызнулся он. – Если она откроет рот в доме нашего общего знакомого, то…

И он снова замолчал. А потом, скомкав объяснение, быстро простился и отключился, обещав перезвонить. И Вадику пришлось это объяснение додумывать самостоятельно. И оно ему совершенно не понравилось. Оно выставляло в невыгодном свете его брата и все это хреновое мероприятие.

Ему незачем было тащиться на этот неуютный, обдуваемый всеми ветрами мира остров. Девка ничего не знала о пропавших деньгах и камнях. Если бы она знала, если бы они были у нее, она не стала бы здесь жить. Она сто процентов затерялась бы где-нибудь южнее. В Таиланде, например. Брат рассказывал, что там у нее были друзья. Они бы ее там так спрятали, ни одна живая душа не нашла бы. Да с такими-то деньгами! Она бы могла на них пару островов купить, нанять армию охраны и жить всю оставшуюся жизнь без горя и печали. А она прилетела сюда, следом за своим доктором, который помог ей изменить внешность. И вряд ли они проносили через таможню сумки с деньгами.

Кстати, он мог бы спросить и у него. Вряд ли доктор стал бы играть с ним в молчанку. Не в его интересах. Как отнесутся местные власти к тому, что он привез в свою страну беглянку из России, еще вопрос. А если заподозрят, что доктор Ирве сделал ей новое лицо руками своего друга, пластического хирурга, и снабдил ее фальшивыми документами, то могут и под суд его отдать.

Доктора надо разговорить. Ему есть что терять, в отличие от его несговорчивой супруги.

Так, и что дальше получается? Если обнаружится, что сюда они прилетели с пустыми руками. То есть без тех денег, что забрали у его подельников, то выходит, что…

Что деньги никуда не пропадали. Их забрал его брат. И все это время он водил его за нос. И сюда отправил с одной-единственной целью – убрать его подальше. Избавиться от него. Задание-то он дал ему немыслимой сложности! Выполнить его, не привлекая к себе внимания местных правоохранителей, просто невозможно.

Значит, значит, значит – что?

Значит, брат заведомо был уверен, что Вадик не вернется в страну. Он ведь так мешал ему своей запятнанной бывшими судимостями репутацией. Просто камнем на шее у него висел. А теперь что? Теперь у него – у брата – развязаны руки. Он сможет начать потихоньку пользоваться украденными деньгами. Дважды украденными! Сначала у Кадашова, а потом у подельников Вадика.

Господи! Как все просто-то! Почему он сразу не подумал об этом? Почему доверился ему? Он ведь еще в детстве все время его подставлял. И увел у него первую любовь просто так, из спортивного интереса. И бросил потом девчонку, из-за которой Вадик получил свой первый срок, избив ее прилюдно за неверность.

– Тварь, – прошипел Вадик с ненавистью, спрыгивая с кровати. – Вот гадина!

Не станет он здесь следить. И к девке больше не сунется. Доктору задаст пару вопросов, и все. К ней он не пойдет. Слишком опасно. Слишком серьезная у нее охрана. Поговорит с доктором и тут же улетит домой. Только брату своему он ничего не скажет об этом. Тот не должен знать о дне его возвращения.

В дверь его номера постучали. Вадик схватил с кровати простыню и обмотался. Приоткрыл дверь. За ней стоял хозяин гостевого дома. Улыбался и жестами приглашал Вадика следовать за ним.

– Что такое? – нахмурился Вадик.

И тут же испуганно попятился. Вдруг дядя слышал стоны своей дочери? Вдруг заподозрил русского в домогательствах, или еще хуже – в насилии. Ни один отец в мире не поверит, что его славная девочка сама ввалилась к нему в номер и разделась догола прямо у порога. Попробуй докажи!

И Вадик принялся интенсивно мотать головой из стороны в сторону, отказываясь следовать за хозяином гостевого дома, улыбающегося слишком гостеприимно. Но тот вдруг огорченно вывалил нижнюю губу и пробормотал что-то на своем языке. А потом изобразил, что ест, принявшись махать перед лицом сжатым кулаком.

– Обед? – понял Вадик и втянул носом воздух.

С первого этажа на самом деле вкусно пахло. Пахло едой! Вкусной едой. Хозяин с улыбкой согласно закивал и снова принялся его звать.