Он не мешал ей плакать. Не мешал кричать разные слова, из которых постепенно складывалась история. Петри внимательно слушал. А когда она затихла, он встал. Тяжело прошагал к холодильнику, достал оттуда бутылку воды и налил из нее в высокий стакан.

– Выпейте, Тая. Я все же буду называть вас именно так. Привык. Простите. Выпейте.

Она села прямо. Взяла из его рук стакан, выпила почти все.

– Теперь вы понимаете, что Олег поступил благородно.

Почему-то ей было важно, чтобы о ее муже не думали плохо. Ей не хотелось запятнать его своей скверной историей.

– Он спас ни в чем не повинного человека. Девушку. Потом увез меня из страны. Он понимал, что там у меня нет будущего. Вы понимаете, Петри?

Сосед промолчал. Взгляд его был устремлен на окно, за которым потемнело от туч. Казалось, небо провисло от странного черного нарыва. Море сделалось свинцовым. Будет шторм.

– Будет шторм, Тая, – проговорил Петри. – Это хорошо.

– Хорошо?

– Да. Нам удастся задержать этого человека. Он не сможет сбежать. Будет шторм.

– Вы снова предлагаете пойти в полицию? Но я не могу! Вы что, не понимаете.

Она разозлилась. Вскочила, приблизила к нему свое перекроенное хирургом лицо.

– Что вы видите, Петри? Что?!

– Я вижу лицо. Прекрасное лицо прекрасной девушки. – И он неожиданно дотронулся до ее щеки тыльной стороной ладони, улыбнулся грустной старческой улыбкой. – Прекрасной девушки, которой довелось много страдать. А в полицию мы не пойдем. Мы сами справимся с этим преступником. Нам только нужно разыскать Сергея.

– Но как?!

Она смотрела сквозь слезы на широкую спину соседа, замаячившую в дверном проеме. Он собрался уходить. Без нее.

– Как вы собираетесь с ним справиться, Петри?

Он приостановился. Глянул на нее через плечо и снова повторил:

– Будет шторм.

Вадик очень торопился. Он даже не разделся до конца, боясь быть застигнутым врасплох хозяином гостевого дома. Отцом той сдобной девчонки, что готовила им всем вкусную еду и которая ввалилась к нему в номер сразу, как он вернулся с утренней прогулки.

Она совершенно не говорила по-русски. А он не знал их языка. Но все расставил по местам язык их тел, когда девчонка прямо с порога принялась стягивать с плеч широкую блузу на длинных завязках.

– Оп-па! – выдохнул Вадик, восторженно щелкая языком, когда девчонка потянула книзу и широкую юбку на резинке.

Она разделась полностью, не забыв запереть дверь его номера на ключ. Встала у стены к нему спиной и призывно изогнулась.

И что ему было делать? На помощь звать? Его тут все равно никто не понял бы. Нет, поняли бы, но неправильно. Сочли бы, что это он заманил бедную девушку к себе. В лучшем случае после этого его отправили бы в тюрьму. В худшем – сбросили бы с утеса, на котором стоял трехэтажный отель, в котором поселился Устинов.

Вот чуть все не испортил, блин! Стоило вспомнить о нем, как предмет гордости тут же подвел, причем прямо в руках жадной до ласк девчонки.

– Эй! – жарко шепнула она ему на ухо и шлепнула по бедру, и повторила: – Эй!

Пришлось сосредоточиться. И отработать программу доверительных отношений между русскими и местным населением на пять. И хотя он очень торопился, она осталась довольна. Нежно постанывала в такт его движениям. И завершилось все у них одновременно. Странная гармония, удивился Вадик. У него так редко получалось с девчонками. Либо он забегал вперед, либо девчонки. А тут одновременно. Да так великолепно, что на какое-то время он даже ослеп и оглох. А когда зрение и слух к нему вернулись, девчонка уже одевалась. А он стоял столбом возле стены со спущенными до щиколоток штанами.

– Супер! – пробормотала она и показала ему оттопыренный от кулака большой палец.

И еще что-то пробормотала на отвратительном английском. Вадик угадал слово – вечер. И понял, что вечером она предлагает повторить.

– Да, да, – закивал он с улыбкой, подтягивая и застегивая штаны. – Вечером, вечером.

Она улыбнулась, повернула ключ в замке. Жестом предложила ему проверить коридор. Он высунулся, никого не было. Вежливо вытолкал ее из номера, заперся. И тут же поплелся в душ. Ноги подрагивали от напряжения и удовольствия. Не мешало бы подремать полчасика перед обедом. Если бы не чертово задание, навязанное ему братом. Оно мешало всему!

Он вот, как ни странно, находил себе зону комфорта, о которой перед его отлетом без конца твердил его братец, повсюду. Он дома сумел себе ее обустроить. И смело ходил мимо полицейских, почти не пряча лица, хотя и знал, что находится в розыске. Не успел сойти на этот берег, как и тут у него все сложилось. И девку нашел. И вторую поимел.

Что ему теперь делать дальше, он не знал. Пока пребывал в некоторой растерянности.

Братец утверждал, что попасть в дом Майковой, живущей здесь под другим именем и с другим лицом, будет проще простого. Что у него будет масса времени для того, чтобы допросить ее с пристрастием, а потом угомонить на веки вечные. И даже останется время уплыть на пароме на материк и спокойно вернуться в Россию.

Так уверял его брат, подталкивая в спину к регистрационной стойке в здании аэропорта.

Но навестив ее сегодня в ее якобы продуваемом насквозь домике, Вадик понял, что не все так просто. Двери на ее доме и гараже оказались надежнее дверей банковских хранилищ. Некоторых, не всех. Дверей она кому зря не открывала. Теперь так и вовсе станет стеречься. После того как он сегодня вскипел и, не сдержавшись, пригрозил ей.

Бить окна белым днем – значило привлечь внимание. И болтовня братца, что никто на это внимания не обратит, не более чем болтовня. Народ, хоть его было и немного, имелся вокруг. И этот противный старик, первым встретивший его на берегу и просверливший его взглядом насквозь. Он жил рядом с Майковой. И стерег ее, кажется. И стоило Вадику убраться подальше от ее дома, как старик тут же потрусил от своего порога к порогу девки. И его она впустила. Значит, доверяет. И пробыл там старик долго. Почти час.

Вадик насквозь промерз, и зашел погреться, и наблюдал за улицей со второго этажа магазина, где располагался бар. И видел все перемещения прекрасно. Мелко, но различить людей было можно. А если можно было различить, значит, можно было и узнать. И видеть то, что видел Вадик, накачиваясь пивом с креветками, мог кто угодно. Любой посетитель бара.

Так что план брата никуда не годился. Он был сырым и дурацким. Зря он вообще сунулся на этот берег. Надо было подождать, пока Устинов притащит ее в страну. И прямо в аэропорту осторожно ее отжать. Пока бывший мент получал бы багаж, они бы с братцем…

Ах да! Совсем забылось. Братцу не резон было светиться! Он же у нас осторожный. Он же у нас при исполнении.