Она слышала, как ломится в окна ветер, громыхая оцинковкой подоконника, и как яростно молотят о берег свинцового цвета волны. Этот постоянный шум, к которому она привыкла, заглушил сигналы опасности, что незаметно к ней подкрадывалась. Она пропустила тот момент, когда кольцо замкнулось. Устинов, Петри, еще один русский. Все они вместе взяли ее в кольцо.

– И тогда я пошел к нему.

– К кому? – уточнила Тая.

– К странному русскому, что будто разыскивал на нашем острове свою пропавшую сестру.

– Вы пошли к нему? Но зачем?! – Она швырнула ложку в кастрюльку, загустевший шоколад обиженно булькнул и сомкнулся вокруг деревянной ручки.

– Мне важно было знать, что он замышляет. Я не мог допустить, что вы проводите с ним столько времени вдалеке от посторонних глаз. Это могло быть опасно. И я пошел к нему. Я знал, что он поселился в отеле на утесе. Знал, что он уже трижды пользовался услугами приходящих женщин. Сразу после прогулок с вами он заказывал себе в номер проститутку. Это меня настораживало. И я допросил его по всей форме. Как раньше допрашивал преступников. – Петри едва слышно хихикнул. – Признаюсь, он достойный противник. Сергей… Так его зовут.

– Я знаю, – кивнула она. И повернулась к нему с вопросом: – Продажные женщины? Почему сразу после прогулок со мной? Это странно.

– Да. Я тоже так ему сказал.

– И что он ответил?

– Он много говорил. – Петри погасил улыбку, коснулся лица рукой. – Мы много с ним говорили, Тая. Он мне что-то рассказал. Чего-то не рассказал. Но главное я понял… С его стороны вам не грозит опасность.

И вот здесь ей захотелось рассмеяться. Зло. Истерично. И послать к чертовой матери этого старика, что заигрался в свои пенсионерские игры. Она сдержалась.

– Вы многого не знаете, Петри. – Скрестив руки перед грудью, она помотала головой. – Вряд ли он рассказал вам, что его нанял человек, который желает смерти той девушке, чье лицо вы видели на фотографии.

– Тая, я…

– Мученической смерти, – не дослушала она его. – И тот самый русский, которого вы с первой минуты сочли странным, может ведь оказаться лживым. Разве нет? И вашего прежнего мастерства вряд ли хватило на то, чтобы распознать загадочную русскую душу. Вы поверили ему, а он вам врал!

Петри обиделся. Никто и никогда не сомневался в нем прежде. После выхода на пенсию его много раз приглашали консультантом даже на материк. Хотя прежде присылали этих самых консультантов сюда, к нему.

– Может, он мне и врал, но он дал мне это.

Сосед развернул сложенный лист бумаги. Перевернул его и подтолкнул по столу со словами:

– Вам знаком этот человек, Тая?

Она шагнула вперед, наклонилась над столом и, не дотрагиваясь, глянула.

Угрюмое молодое лицо. Даже симпатичное. Наверняка могло бы нравиться девушкам, если бы не злые холодные глаза. Темные глаза. Темные волосы. Темная щетина.

– Вам знаком этот человек? – повторил вопрос Петри.

– Нет, – произнесла она с запинкой и покачала головой.

Она не узнавала его. Честно не узнавала, хотя правильные черты лица молодого человека с портрета будто кого-то ей напоминали.

– Как же так, Тая. – Петри явно был разочарован. – Это же он сегодня хотел попасть сюда. К вам в дом.

– Да? – Она искренне изумилась. Еще раз присмотрелась. – Невозможно узнать.

– А вот и нет! – сердито перебил ее сосед. – Я узнал его сразу. Сразу, как он сошел с парома. Да, он изменил прическу, отрастил бороду, но это он!

– Возможно, – пробормотала она, не отводя взгляда от смятого листа бумаги, с которого на нее смотрели холодные злые глаза. – Но его сложно узнать.

– Я узнал его сразу, – настырно пробубнил Петри. – Смена прически и борода никогда не могли меня обмануть. Помню, в восьмидесятом году была объявлена охота на одного насильника, не брезгующего даже детьми. С материка прислали его портрет. Предположили, что он может объявиться у нас. Здесь жили его родственники. Так вот, он и объявился. Сильно изменил прическу, даже вколол себе в губы и в области возле носа какую-то дрянь. Его лицо раздулось, перестало быть похожим. Но я все равно узнал его. И задержал. И его опознали по биоматериалу, который он неосторожно оставил на месте преступления. И этого человека я узнал.

Толстый палец Петри ткнул в левый глаз на бумажном портрете угрюмого молодого человека.

– Глядите внимательнее, Тая, – потребовал Петри. – Вы должны его узнать!

Она смотрела и смотрела, даже глаза заслезились. Но все равно не узнавала в нем того, кто сегодня утром ломился к ней в дом. Зато узнавала в нем кого-то другого. И это узнавание почти лишило ее сил.

Она двинула ногой стул. Села на него, закрываясь от Петри руками, и прошептала:

– Зачем он здесь, господи?! Зачем он здесь?!

– Вы узнали его? Узнали? – обрадовался Петри, схватил со стола бумагу с портретом, снова сложил ее и сунул в карман штанов. – Это хорошо, что узнали. Мы пойдем с вами в полицейский участок и…

– Я никуда не пойду! – крикнула она из-под ладоней.

– Что? – Он начинал уже вставать, но после ее отчаянного крика снова уронил себя на ее кухонный стул. – Что? Почему? Его задержат и выдадут вашим властям, Тая. Сергей сказал, что этот человек у вас в стране в розыске. И…

– Вы что, ничего не понимаете?! – она кричала так же, не убирая ладоней от лица, по которому побежали слезы. – Вы ничего не понимаете, Петри?!

– Что я должен понять, девочка?

– Этот человек убийца! – Она пальцем ткнула в направлении его кармана. – Он убийца! Да, да, его ищут. Но… Но также ищут и меня. И он, оказавшись на Родине, сделает то, чего не хочет делать Сергей Устинов.

– А чего он не хочет делать? – спросил Петри, озадаченно покрутив жидкую прядку волос.

– Он не хочет сдавать меня! Он не хочет сдавать меня Кадашову. Он не хочет сдавать меня властям. Он верит в то, что я ни в чем не виновата. Он сам сказал мне об этом. Он сам сказал, что не верит в причастность Лили Майковой к убийству сына Кадашова. Он – Сергей – рассказал вам эту жуткую историю? Всю рассказал, Петри?

– Нет, – качнул головой сосед, вытаращив на нее испуганный взгляд. – Не было подробностей. Он просто дал мне этот лист бумаги и сказал, что этот человек разыскивается в России. И он может появиться тут. Но не сказал зачем.

– Он явился сюда по мою душу, – застонала она, роняя голову на стол. – Он приехал, чтобы убить меня.

– Но зачем?! – воскликнул старик, дотянулся до ее безвольно раскинувшихся по столу рук, легонько сжал. – Зачем ему это, Тая?

– Я видела его. Видела его лицо, когда они шли убивать Ивана. Я сидела на скамейке в том дворе и… Зачем я пошла туда? Зачем я вообще там появилась, дура! Какая же я дура!