На пороге стоял дракон. И это был не Юнсан.

Их всегда было двое: Юнсан и Оэлунн. Солнечный свет – яркий и беспощадный – достался старшему брату, а вместе с ним Юнсана связала ответственность, даруя власть и силу. Оэлунн же оставался в тени, и ему это шло. Дар младшего брата был далёким, лёгким и всевидящим – ведь, когда солнце заходило за горизонт, на небе появлялись тысячи звёзд. Их холодный свет отражался в синих глазах Оэ. Он не притязал ни на власть, ни на силу. В глубине души он был даже рад, что роль лун-вана так подходила Юнсану. Когда два дракона были ещё детьми, Оэ казался рассеянным и хитрым маленьким дэвом, которому было гораздо интереснее сунуть нос в запретную комнату, чем слушать речи отца о том, как устроен их мир и какое бремя ответственности они несут. Когда братья подросли, Оэлунн доводил Юнсана до дрожи, в очередной раз забыв прочитать трактат или проспав весь день, потому что до рассвета он смотрел на свои звёзды. И чем старше он становился, тем явственнее становилось и то, что Оэ был так же далёк от Неба и Цияна, как звёздный свет.

Однако Оэлунн не был безобидным. Ему были абсолютно безразличны живые существа, но дракона очаровывало всё неживое, и больше всего его восхищали асуры – тени, лишённые душ, идеальные создания, порождённые пространством ему чуждым и непонятным, а от того ещё более интересным. Их стайность завораживала, как танец опавших листьев на воде, и Оэлунну было мало дела до того, что от руки их вожака погиб отец. Младший сын был холоден к Юню и придумал бы уже способ наладить общение с этими тварями, если бы не Юнсан. Но, несмотря на перебранки, тычки и детские шалости, они выросли не просто дружными: брат был единственной душой в этом мире, которая что-то стоила для Оэ. Расстраивать Юнсана он совершенно не хотел, а потому ждал момента и удобного случая, когда можно будет удовлетворить своё любопытство так, чтобы не помешать планам старшего. И желательно сделать это тайно, чтобы брат не сошёл с ума от гнева и страха за него, – слишком хорошо Оэ знал, какие раны оставила смерть отца на на сердце брата.

Шли годы. Юнсан затягивал себя цепями, погружаясь в войну больше и больше, а Оэлунн пробовал мир на вкус, разгадывая тайны, следя за ходом круга перерождений и пытаясь своими руками создать что-то такое же очаровательно-неживое, как асуры. И хотя ни одна попытка дракона не увенчалась успехом, с каждым разом он узнавал всё больше о том, как работает этот мир, где зарождается жизнь и какая тонкая грань разделяет неживое и живое. Дэви его не любили, считая абсолютно бесполезным и «себе на уме» драконом. Но всё же многоокое небо никогда не спускало глаз с Юнсана.

Особенно сейчас, когда тот решился на самоубийственный вызов и стягивал армию к Сораану. Оэлунн не стал пытаться переубеждать Юнсана и доносить до него светлую мысль, что жизнь одного маленького дэва не стоит того, чтобы превратиться в ещё один мост от рук Заана. Он кутался в накидку, следя за тем, как брат отдаёт распоряжения, и думал, взвешивая все «за» и «против». Его несчастный брат не остановится, особенно после смерти родителей этого… Тао. Взял ответственность, переносит её на людей, на дэви, на весь мир… Глупый, уверенный Юнсан. Послушав очередной рапорт, Оэ отошел в сторону и исчез, обращаясь в гигантскую синюю змею, что взмыла в воздух, ускользая в сторону проклятого города.

Не так он хотел попасть в Сораан. Не по такому поводу, но всё же идея его захватывала. Подлетая к воротам, он невольно залюбовался архитектурой: удивительная смесь культур людей! Асуры переплавляли знания о Цияне так же, как подражали смертным или зверям – до очаровательности несовершенно. Он видел ярусы башен с востока – угловатые, с заострёнными крышами, впивающимися в небо, как клыки; и скруглённую черепицу запада; и разноцветные фонарики, что так любили разжигать ночью южане; и тяжёлую мостовую севера. Оэлунн не любил жизнь, но знал о ней всё, наблюдая, запоминая и сравнивая день за днём. Красиво.

Дракон не боялся быть подбитым: было очевидно, что Заан ждёт переговоров, и совершенной глупостью было бы считать, что кто-то из асур случайно попытается его остановить. Те же дэви, что остались у стен города, сейчас всенепременно бросятся докладывать Юнсану о нежданном госте в Сораан. Времени оставалось очень мало, но оно было, и у Оэлунна созрел план.

Синяя искрящаяся змея приземлилась прямо перед дворцом, поднимая вокруг себя клубы сизого тумана, из которого уже вышел Оэлунн в своей человеческой форме. Дракон стряхнул с платья несколько пылинок, сделал глубокий вдох и толкнул дверь, ступая в мрачное и дышащее чужой жизнью здание.

В первое мгновение они замерли все. Асуры, конечно, ожидали увидеть Юнсана, и это закономерно – не так много драконов среди дэви, и уж точно только один мог так уверенно лететь к сердцу Сораана. Но и сам Оэ не мог отвести взгляда от этого дышащего, живого здания, от теней, что клубились в нём, точно светлячки у лампы, от Заана, по воле которого дрожали и сплетались эти ненастоящие корни. Подделка. Иллюзия. Заан был тенью, которой стала интересна жизнь, – Оэ это понял сразу. Проращивать, создавать, изменять. Какой абсурд и какая красота!

– Ты…

– Оэлунн, – дракон мягко улыбнулся, уверенно делая шаг вперёд, словно был здесь не в первый раз. В его движениях не было наглости, но и скромность тоже отсутствовала. В голубых глазах не отражался восторг, царящий в мыслях, потому что маски могли носить не только асуры.

– Мы, кажется, не встречались лично, – Заан приподнял одну бровь. – И что это значит? Юнсан послал за птенцом младшего брата?

– Может, да… – Оэ вздохнул, подходя к Иде, которая уже заинтересованно перебралась поближе к дракону. – А может быть, он понятия не имеет, что я здесь. Ближайшие полчаса уж точно.

– Смысл?

Удивительная скромность слов, учитывая невероятное воображение, которое Заан вкладывал в свои творения. Впрочем, Оэ был уверен, что сейчас эти трое очень быстро переговариваются, просто он этого не слышит. Как они живут с этим, больше будучи одним организмом? Вечные роли, пустота вместо души – они лишь руки Бездны, но такие разные, со своими мыслями, целями, идеями. Ничем не хуже дэви. Вот Цен замер, смотря мёртвыми глазами на него, – ни дать ни взять сторожевой пёс, готовый свернуть шею по приказу.

– Переговоры. Только… – Оэ указал когтём на Тао. – Уберите мальчишку. Мне кажется, он и так уже узнал много нового.

На Тао он даже не смотрел. Дэв и дэв – маленький, воинственный; крылатый, для разнообразия. Впитал слова Юнсана и мамину любовь. Ничего интересного.

Заан хмыкнул. Подумав несколько секунд, он кивнул, и стена за Тао ожила, схватила его за талию и утащила в соседнюю комнату, точно мешок. Асуры и дракон безучастно проследили за тем, как стихнул панический крик.

– Итак, чего же хочет Юнсан?

– Понятия не имею. Лично я хочу забрать мальчишку, – Оэ слегка склонил голову набок. – Сораан хорошо защищён, асуры на своей территории, но… Это довольно глупо. Вы не готовы к последней битве, мы тоже. Это словно подбрасывать монетку: забавное занятие, но бесполезное.