– Ладно, прости, – хрипло сказала она. – Рассказывай дальше, я больше не буду.

Она последний раз шмыгнула носом, встала и пошла к холодильнику, по пути щелкнув кнопкой электрочайника.

– Мы полчаса назад обедали, – кротко напомнила Лиза.

– Ну и что? – Людмила яростно рылась в холодильнике, выставив наружу крепенькую попу, обтянутую красными шортами. – Я переволновалась, мне надо успокоиться. Кстати, при чем тут Женик, я не поняла.

– Женику стало плохо, когда он выпил воды из моего бокала, – пояснила Лиза, обращаясь к красным шортам. – Не пей из копытца, покойничком станешь… Такая вот страшная сказка.

– Что?! – Людмила резко распрямилась и застыла с куском сыра в руке, гневно полыхая зелеными глазами. – Уж не хочешь ли ты сказать?..

– Хочу, – утвердительно кивнула Лиза. – Я ненадолго отошла поговорить со Степой, и в это время в мой бокал что-то подсыпали. Женик это выпил и отравился.

– Женик – наркоман! – запальчиво выкрикнула Людмила. – Или просто водкой отравился, недоброкачественной!

– Ну да, ну да, – готовно согласилась Лиза. Она тоже встала, выставила на стол кружки, взяла у Людмилы из рук сыр и захлопнула холодильник. – Конечно же, Обуховичи разжились паленой водкой… Сэкономить хотели… Водочку эту, кстати, многие пили, а отравился почему-то один Женик.

Она в упор глянула на Людмилу и уже без иронии спросила:

– Ты сама-то в это веришь?

– А ты веришь, что Пашечка с собой носит яд, да? – язвительно выкрикнула Людмила.

– Я этого не исключаю, – не сдавалась Лиза. Она изо всех сил старалась говорить спокойно и убедительно. – Кстати, необязательно яд, это могло быть и лекарство. Не забывай, мы с тобой имеем дело с фармакологами. Они знают все возможности лекарств. Вот клофелин – тоже лекарство, а сколько народу им поубивали.

Людмила молчала. Они уселись за стол и некоторое время нервно пили кофе, не глядя друг на друга, неловко стуча кружками, звякая ложками, то и дело роняя куски сыра и сахара, перебрасываясь нарочито нейтральными фразами: «вкусный сыр…», «сахар кончается, надо купить…» Обе отчаянно старались удержаться на грани ссоры.

Лиза не знала, как вернуться к прерванному разговору, но Людмила начала первой.

– Все-таки я не могу понять, – сказала она, – почему ты прицепилась именно к Пашечке? Ивануткин и Зоя тоже могли…

Лиза с облегчением поняла, что истерики кончились. Начался конструктивный разговор.

– Зою я сразу отмела, – начала объяснять она, – на ней купальник был абсолютно сухой. Она вчера вообще не заходила в воду. И потом, ни у нее, ни у Ивануткина нет мотива в случае с Ленкой Кашеваровой. Ну зачем им ее убивать? А у Петракова мотив быть мог, потому что Ленка могла его шантажировать.

– Вот уж глупости! – опять вскипела Людмила. – Чем это Ленка могла шантажировать Пашечку?

Тут Лиза вспомнила, что так толком и не рассказала Людмиле о своем разговоре с Ивануткиным. Следовало срочно восполнить этот пробел, и Лиза начала:

– Слушай, помнишь, мы с тобой говорили про петраковских жен…

Людмила слушала молча, только глаза ее зловеще поблескивали. Когда Лиза закончила, она зашипела, как разъяренная тигрица:

– Ну и гад же этот Ивануткин, ну и гад!.. Теперь все понятно: Пашечка у него Ольгу отбил, вот он его и ненавидит, и нарочно подставляет, а ты ему веришь… А кольцо это с подвеской тут при чем?

– Не знаю, – призналась Лиза. – Не понимаю до конца… Но эта подвеска как-то связывает исчезновение Ольги и гибель Ленки Кашеваровой.

– Ольга жива, – упрямо сказала Людмила, – и скоро объявится. А эту подвеску Ивануткин, может быть, сам подбросил. Откуда мы знаем, что она Ольгина? От него. А это, может, и не так!.. Может, он и Ленку сам убил! Специально, чтоб Пашечку подставить… А может, Ленка не Пашечку, а его самого шантажировала?.. Гад, ну гад!

И мстительно пообещала:

– Я ему завтра в кофе фенолфталеина подсыплю!.. Пусть весь день с унитазом обнимается!..

Лиза поморщилась с досадой. Ну что вот с ней делать?

Остаток дня прошел в спонтанно возникающих сумбурных спорах. Никакого «мозгового штурма» не получалось. Лиза отупела от бессилия. Но к вечеру они обе устали быть в ссоре, утихли, опомнились, заговорили как прежде и поняли, что обе были неправы. Лиза поняла, что не стоило быть такой безжалостной к чувствам Людмилы, а Людмила наконец осознала, что Лизу вчера на самом деле хотели убить, и отмахнуться от этого факта никак нельзя.

Людмила уж в который раз за этот день включила чайник, разогрела на плитке остатки курицы и вытащила из холодильника почему-то до сих пор не тронутый торт. Они сели ужинать и за ужином наконец-то поговорили спокойно.

Вопрос «кто виноват?» они решили пока больше не поднимать и целиком сосредоточились на вопросе «что делать?».

Решено было держаться, насколько возможно, вместе, не выпускать друг друга из виду и наблюдать за всеми окружающими. На всякий случай. Раз уж им не удалось вычислить убийцу, надо держать в поле зрения всех. Рано или поздно убийца как-нибудь да проявит себя, и главное для них – не остаться с ним один на один. А уж с ними обеими, залихватски решили они, преступнику никогда не справиться.

Лизе удалось убедить Людмилу не покушаться на честь и достоинство Ивануткина, не подсыпать ему слабительное в кофе. И вообще никак не выражать своей неприязни к нему.

А еще Лиза взяла с Людмилы страшную клятву, что отныне и до полного выяснения всех обстоятельств она никогда и ничего не будет есть и пить в лаборатории, ни крошки, ни глотка. Легенда для всех окружающих: Людмила села на жесткую диету, а чтобы ей было не скучно и не одиноко, Лиза будет голодать с ней за компанию.

Людмила этому бешено сопротивлялась. Лизе пришлось не раз, не два и не три напомнить ей про несчастного Женика Бельчева, но Людмила сдалась только после того, как Лиза пообещала, что они каждый день будут ходить на обед в кафе «Санта-Клаус».

Это кафе было предметом вечных вожделений Людмилы. Там было очень разнообразное и обильное «сладкое меню». Тортики, пирожные, замысловатые разноцветные десерты, желе, муссы, суфле, мороженое – при одном взгляде на все это у Людмилы захватывало дух, и даже у Лизы начинали течь слюнки. Бывали они в «Санта-Клаусе» нечасто, им не по карману, но для того, чтобы обезопасить Людмилу и себя, Лиза была готова забыть про экономию. Она даже без сожаления решила потревожить «золотой запас» – деньги, которые они копили на компьютер. Ничего, если останутся живы, они еще накопят, а в противном случае деньги им не понадобятся…

Уже укладываясь спать, Людмила вдруг повернулась к Лизе и, уставив на нее палец, значительно проговорила:

– Вот увидишь, Лиза, что когда все это закончится, окажется, что Пашечка тут совершенно ни при чем. Вот что ты тогда будешь делать?