Та, слегка ошеломленная строгим «Лиза» вместо обычного «Лизочек», ответила устало и искренне:

– Ты даже не представляешь, как я буду счастлива.

Ночью Лизе не спалось. Что-то беспокоило ее после разговора с Людмилой, и она снова искала «болевую точку», перебирая в памяти слово за словом.

Так ли уж она права, категорически уверовав в виновность Петракова? Почему действительно она вцепилась в него одного, ведь на даче у профессора из их лаборатории было трое?..

Против Петракова, конечно, очень многое. Две жены, погибшие при неясных обстоятельствах, и еще одна, о которой ни слуху ни духу. Вполне допустимый мотив для убийства Ленки Кашеваровой, которая что-то такое знала про этих самых жен и могла шантажировать Петракова. И то, как он появился на берегу с кувшинками в руках – демонстративно с кувшинками! – после того как Степа и Максим выволокли ее на берег… Ну кто тогда топил ее, если не он?

Стоп, стоп… Вот тут, тут что-то не то… А ведь, пожалуй, она погорячилась, когда решила, что Петраков мог успеть сплавать за кувшинками и вернуться на берег почти сразу вслед за ними. Да, туда он, положим, плыл в ластах, но обратно-то должен был плыть уже без них, в открытую. Он не выглядел изможденным, когда стоял перед ними с кувшинками в руках. А должен бы. Пересечь озеро в двух направлениях, быстро, без отдыха, по пути еще притопив ее, Лизу… Нет, это уж слишком! Конечно, Павел Анатольевич в неплохой форме, но не чемпион же.

Так, а если Петраков сказал правду? Если он действительно переплыл на другой берег, погулял в лесочке, нарвал кувшинок и поплыл обратно? В это время она, Максим и Степа плыли к берегу… Отдохнувший Петраков должен был плыть быстрее, чем они, и постепенно нагонял их. И вскоре вышел на берег. Все сходится…

Неужели эти чертовы кувшинки, которые она считала уликой, на самом деле доказывают алиби Петракова? Неужели она ошиблась, и Петраков ни при чем? Тогда кто?..

Выбор невелик. Зоя или Ивануткин.

Зоя… Трудно представить, что она смогла бы убить Ленку, а потом пытаться потопить ее, Лизу. И выйти при этом сухой из воды, в буквальном смысле. Но даже если бы она смогла проделать все это, где мотив? Чем ее могла шантажировать Ленка? У Зои безупречная репутация, она свободная женщина… У нее роман с Петраковым, но он начался уже после побега Ольги. Так чем же? Нет, здесь ничего не сходится.

Ивануткин… Ивануткин, Ивануткин… Все-таки он вел себя странно. Чуть не кинулся с кулаками на Петракова. И он догадался, что она врет про судорогу. Догадался или… знал?

«Он подставляет Пашечку», – вспомнила она слова Людмилы. А что, если это правда?

Так. Петраков, судя по всему, увел у Ивануткина любимую женщину, Ольгу. Типичный любовный треугольник, из каких вырастает множество трагедий… Ольга, недолго пробыв замужем за Петраковым, бесследно исчезает. И тут может быть два варианта.

Первый. Ивануткин искренне верит, что Петраков виновен в смерти Ольги, как и первых двух жен, но доказать этого не может. Поэтому пытается предостеречь ее, Лизу, и через нее Людмилу… В разговоре с профессором он понял, что Лиза что-то знает… Когда он услышал, что она чуть не утонула, он сложил два и два, вспомнил несчастную утонувшую Верочку и понял, что судорога ни при чем. Здесь все ясно, и этот вариант опять приводит к Петракову как убийце.

Второй. Ивануткин сам убил Ольгу. Из ревности и мести. Типа «не доставайся ты никому». А что, таких примеров полно и в мировой литературе, и в криминалистике. Недаром он так уверен, что Ольга мертва.

В этом случае он рассказал Лизе о странных семейных обстоятельствах Петракова не для того, чтобы предостеречь их с Людмилой, а для того, чтобы навести подозрение на Петракова. Наверное, был уверен, что Лиза разнесет эту историю по институту, а там и до следственных органов дойдет.

Ну, здесь он здорово просчитался, она даже Людмиле все рассказала только сегодня…

Если так, то Ленку Кашеварову убил он же, Ивануткин. У него с ней были «отношения», она могла что-то узнать или догадаться про Ольгу и этим шантажировать его. Именно его, а не Петракова.

Услышав от профессора, что Лиза знает про музейную гадюку, Ивануткин понял, что ситуация вырвалась из-под контроля, и решил исправить ошибку…

Вот Ивануткин-то как раз и мог ее топить! Он-то не плавал за кувшинками. Его путь был гораздо короче: до середины озера, где она мечтала, лежа на спине и глядя в небо, и обратно, и все это в ластах и в маске… Кстати, ласты и маску ему было украсть гораздо легче, чем Петракову, ведь Людмила не следила за ним во все глаза.

Когда Ивануткин понял, что у него ничего не получилось, он решил «перевести стрелки» на Петракова, стал кидаться на него. Он этим как бы говорил ей, Лизе: вот он, вот виновник.

И недаром, недаром она все время ловила на себе его взгляд… Он за ней следил, он контролировал ее… Хотел сделать ее своим орудием, старался натравить ее на Петракова, и она шла у него на поводу. Ведь как она старалась убедить Людмилу, что Петраков – убийца!

И неспроста он приставал к ней: «Судорога, судорога?» Он добивался, чтобы она сказала правду. А он бы тогда обвинил во всем Петракова…

Все сходится, кроме разве что двух первых петраковских жен. Их-то кто убил? А может быть, Ивануткин все выдумал, может, их и вовсе не было? Да нет, были, ведь Ленка Кашеварова говорила Людмиле, что у Петракова жены «не ведутся»… Ну, они могли погибнуть случайно, а Ивануткин их умело приплел…

А ей ведь Ивануткин в последнее время даже нравился, она даже собиралась все ему рассказать, попросить совета…

Ну и что теперь?

От всех этих мыслей она разнервничалась, ей стало жарко. Не в силах лежать, Лиза выбралась из постели и подошла к открытому окну. За окном стояла душная летняя ночь, не темная, а белесо-серая. Где-то лаяли собаки, да со стороны никогда не засыпающего Университетского проспекта доносился шум машин.

Уверена ли она в своих выводах? Можно ли теперь исключить Петракова из числа подозреваемых? Ну уж нет, теперь она не упрется, как упрямый баран, в одну версию. Пока все не выяснится до конца, она будет подозревать всех!

Только когда же все, наконец, выяснится, и выяснится ли вообще? Сколько ей еще жить как дичи, за которой охотятся?

Может быть, все-таки пойти в полицию, все рассказать, попросить защиты?

Лиза представила, как она сидит перед следователем и лепечет про петраковских жен, про украденную из музея гадюку, про то, что кто-то тащил ее за ноги на дно озера… Да над ней просто посмеются.

Ну уж нет, не будет она посмешищем!

Лиза тихонько посмеялась над собой. Удивительно, страх показаться смешной сильнее страха смерти…

И все-таки, что ей делать?

Лиза все смотрела и смотрела в окно. Но ни у пепельно-серого неба, ни у темных молчаливых домов, ни у тощенькой, блеклой равнодушной луны не было ответа…