Земля до сих пор уходила из-под ног. Такого бардака, какой сейчас творился в голове, давно не было. “Поплыл” лучший убийца. В мальчишку превратился, у которого в глазах вместо мишени на полигоне образ любимой, а на языке её имя.        

— К чему кривляться, лина Сирая, и держать интригу? Скоро мы объявим о помолвке официально.

— Похвальное желание, — ведьма скрестила призрачные руки на груди. — И своевременное. Юная лина вдали от отчего дома, да в компании незнакомых мужчин. Охранники, чиновники, староста, взрослые воспитанники, наконец.  Я с трудом поверила, что её вообще сюда отпустили без мужа. А вы “хлоп” и браслет ей. Ай, браво!

— Вы хорошо следили за Марко Ведари? — глава охраны решил сменить тему. Мёртвая ведьма в состоянии заболтать кого угодно, ей некуда спешить. — Видели, откуда он достал вышитый мешочек и стеклянную колбу с деревяшкой? Они на кровати лежали.  

— Из-под камзола, — не думая, ответила Сирая. — Мешочек висел на шее, а стеклянную колбу он к поясу с артефактами привязал. Я ещё удивилась, что разделся и первым делом бросился мелочь всякую снимать. Будто специально ждал вас, чтобы показать пояс. А почему вы их запомнили?

“Работа такая, — хотелось ответить. — Замечать вообще всё, а не только самое очевидное”. Однако вслух убийца сказал другое:

— Магический фон у деревяшки странный. Его нет. Обычная палка упакована с особой тщательностью, хранится рядом со смертоносными артефактами и ничего из себя не представляет? Так не бывает. Мешочек же просто вызывает подозрения. Он его открывал?

— Да, там камни, — дух-хранитель села на невидимый стул и положила ногу на ногу. — Редкие минералы, заряженные десятками разных заклинаний. Тонкая работа, сложная. Я сходу не определю, зачем они студенту. Деревяшка — просто деревяшка, я ничего от неё не чувствую.

Пришлые оборотни-медведи тоже ничем не “фонили”. И если Марко знал, что к источнику привязывали портал в другой мир, то мог ли получить от магистров академии какой-нибудь сувенир? Любую вещицу, украденную из разрешенного Кланом Смерти логова медведей? Да мог. Если верить, что он здесь ради прохода в другую реальность, то иномирная деревяшка — вполне себе компас. И тогда понятно, почему он прятал её под маскировочным камзолом, а затем поспешно снял с пояса.

— Следите за ним, — попросил Сокол. — У меня такое ощущение, что артефакты он взял для отвода глаз. Основные его якобы научные инструменты — камни и деревяшка.

— Тоже так думаю, — кивнула ведьма. — Договорились, глаз с него не спущу.

Дух-хранитель источника растворилась в воздухе, а лучший убийца снова потёр запястье. С невестой хотелось поговорить, аж зубы сводило. Когда уже высокие гости соизволят отстать от директрисы школы? Ладно, преподаватели из академии. Они в принципе говорили блоками длиной в один урок, делая паузы по пять и по пятнадцать минут. Но дипломаты же обязаны знать цену словам? Какого болтливого демона они расточают их направо и налево?

Наконец, Амелия помахала кому-то рукой и осталась одна. Сокол сам не заметил, как включились инстинкты убийцы. Тело стало лёгким, походка бесшумной. Он нырнул в густую тень от забора и вышел на свет фонаря уже за спиной возлюбленной.

— Душа моя...

Она испуганно вздрогнула и обернулась.

— Лин Сокол, — выдохнула с облегчением дочь Витта. — Когда-нибудь я научусь слышать, как вы подкрадываетесь.

— Исключено, — он подошёл ближе и замер, не позволил себе положить руки на её плечи. — Если я настолько потеряю квалификацию, что начну топать, как медведь, меня просто убьют.

— Тогда вы можете топать специально, чтобы я не готовилась звать на помощь. Было бы обидно испортить свидание истошными криками, — Амелия убрала волосы с плеча и накрутила прядь на палец. — У нас ведь будут свидания, я не ошиблась?

— И поцелуи тоже, — сорвалось с языка. — А когда предки благословят наш брак, я на руках отнесу вас в спальню. 

Невеста вздрогнула, но уже не так сильно. Прикрыла глаза и едва заметно потянула носом воздух. Что уловила в нём? Ароматы вина и закусок? Сокол ждал. Если желание выйти за него замуж искреннее, то Амелия не должна испугаться. Ответив “да”, женщина и о постели думает. Представляет себя с женихом, задержав дыхание, и украдкой облизывает губы. 

— Давайте начнём со свиданий? — тихо попросила она. — О поцелуях поговорим позже. Вы ещё не надели свой браслет, не получили благословение моего отца…

Убийца провёл пальцем по её шее от мочки уха вниз. Амелия затрепетала, тело отозвалось на ласку.

— А если я скажу, что хочу поцеловать вас прямо сейчас?

— Я засмущаюсь, — честно ответила Амелия. — Но вам нравится меня смущать.

— Мне нравится не только это, — прошептал он над самым её ухом. — Ваша изысканная бледность, румянец на щеках, вспыхивающий от моих слов. Жар вашего тела.

Собственное тоже отзывалось. Желание медленно вытесняло из головы любые посторонние мысли. Убийца обнял невесту, чувствуя, как под ладонями скользит белый шёлк платья. Вместо следующей фразы получилось только выдохнуть. Пепельные локоны качнулись перед глазами.

— А раньше вы говорили, что я похожа на привидение, — припомнила Амелия детские шалости. — Особенно в белом.

В голове слегка прояснилось, губы растянулись в улыбку.

— Готов понести суровое наказание за каждое сравнение, показавшееся вам обидным.

Руки пришлось разжать, невеста развернулась в его объятиях и встала лицом к лицу. Дерзкий блеск в её голубых глазах мог быть только от выпитого вина. Сокол с наслаждением угадывал сливовый аромат и благодарил дипломатов за настойчивость. “Ещё бокал, лина Амелия. Ещё”. Туман теперь окутывал обоих.

— Вы дразните мою фантазию, — прошептала она. — Предпочитаете постоять в углу или сотню раз написать: “Я больше не буду называть невесту приведением?”

Сокол поднял взгляд в ночное небо и рассмеялся, с короткими выдохами кусая губы. Хорошая попытка, но нет. Не получалось у Амелии отвлечь его от мыслей о поцелуях.

— Главное, чтобы вы меня без сладкого не оставили. Это слишком жестоко.

— На жестокость я не способна, — ответила она.

И прежде чем ветер принёс в дальний закоулок двора шум праздника, Амелия встала на носочки. Тянулась к нему с невинной отважностью и любопытством. Но губы сжала плотно, словно никогда не знала, каково это.

“Я подарю тебе всю свою нежность”, — мысленно пообещал Сокол и склонился к невесте.

Её сладость кружила голову. После первого робкого поцелуя он не смог остановиться. Желание стало острым, выплёскивалось через край. Она так доверчиво открывалась ему и позволяла потакать страсти, что выдержка летела в бездну. Руки наливались силой, шёлк платья казался досадной помехой. Сокол уже представлял, как рвёт на Амелии одежду, но тут кто-то тихо покашлял из зеркала.