продолжали работать. Близких и знакомых на ответственные посты он не назначал. Очень часто на прием к первому секретарю приходили бывшие партизаны. И почти всегда они были почетными гостями в нашем доме. Обычно я возле них на кухне хлопотала. Позвонит муж и говорит:

— У меня в кабинете Волкович — хочешь видеть?

— Обязательно приглашай, — отвечала.

Помнится, получила письмо от Шуцкого, он был трижды ранен. Партизан просил помочь улучшить жилищные условия. Долго держала письмо, не решалась показать мужу. Наконец не выдержала. Когда он был в хорошем настроении, сказала:

— Письмо мне Володя прислал.

— О чем пишет? — недовольно спросил он.

— Просит, чтобы тебе передали просьбу.

Немного помолчав, переспросил:

— Считаешь, что просьба заслуживает внимания?

— Да.

— Так сообщи ему, чтобы об этом домой больше не писал. Как и все, пусть в ЦК на мое имя обращается.

На этом наш разговор закончился. Если кто-нибудь просил, чтобы передала просьбу мужу, я отвечала: «Идите и запишитесь к нему на прием». Правда, иногда помощнику Крюкову звонила. Не более…

Он не был злопамятным. Работника, который на него писал жалобы (ему докладывали, кто это делает), он выдвигал на более высокую должность. Не верил, когда о человеке, о котором у него сложилось хорошее впечатление, говорили что-то плохое. Вот, например, бывший первый секретарь ЦК комсомола Геннадий Жабицкий… Сколько раз, помнню, информировали мужа, что в «Дроздах», на даче, комсомольский лидер с молодежью пьянствует, что он потерял себя как работник.

- Нет, - ответил он, - я ему дам такую должность, на которой он перестанет пить, исправится.

И довел… до министра внутренних дел.

Или такое. Пожурит какого-нибудь руководителя за те или иные ошибки, а потом сам же об этом жалеет. Придет домой, поужинает, а через некоторое время набирает номер своего помощника: «Позвони директору - пусть спит спокойно. Никто его с должности снимать не будет». И таких случаев было много. Но, бывало, и ошибался в людях. Потом очень переживал. А все из-за того, что верил в человека, которого выдвигал. Старался ему помочь, поставить на ноги. Возможно, в этом и была его слабость.

Машерову был присущ свой особый стиль работы в решении всего многообразия вопросов жизни республики. А еще - высочайшая ответственность за положение дел в Белоруссии, глубокое проникновение в суть реальной жизни общества, трезвая, взвешенная оценка реалий, нахождение после долгого и кропотливого анализа с опорой на коллективный разум наиболее оптимальных решений и неукоснительное их исполнение.

Особое внимание Машеров уделял подбору и расстановке кадров как основополагающему условию решения всех задач. Он внимательно изучал деловые, моральные качества людей, притом не по анкетам и оценкам аппарата управления, а в ходе непосредственного общения с работниками, знакомства с их деятельностью и результатами работы.

Обо всем этом свидетельствуют те, кому довелось работать под его руководством. Виталию Ивановичу Баврину посчастливилось пройти школу работы с Машеровым. Он поведал о том, из чего складывались его стиль и методы работы.

- Всем нравились, - отмечает Баврин, - яркие, эмоциональные выступления и доклады Петра Мироновича. Они являлись плодом кропотливой, вдумчивой работы прежде всего самого Машерова. Он долго, подчас в мучительных раздумьях вынашивал основные мысли, идеи, содержание своих выступлений и докладов, которые затем по его инициативе обсуждались коллективно в кругу его ближайшего окружения, притом часто в неофициальной обстановке. Словом мы, его помощники, видели, насколько тщательно, заблаговременно готовил он свои выступления. Вспоминается и такой случай. Перед самым пленумом ЦК КПБ, на котором Машеров должен был выступить с докладом, он неожиданно выехал за пределы Белоруссии и вернулся только накануне. Дома лично перерабатывал подготовленные ему материалы. Оставались одни сутки. И вот Петр Миронович, не переводя, что называется, дыхания, немедленно приступил к работе и закончил ее, без перерыва, в половине пятого утра. Поздно вечером он отпустил всех своих помощников, оставил только меня и машинисток. Я работал в то время заведующим сельскохозяйственным отделом ЦК КПБ.

Утром, придя на заседание, я невольно стал к нему присматриваться. Как он чувствует себя после полетов, трудного рабочего дня и бессонной ночи, но ничего необычного не заметил. Он был, как всегда, аккуратно одет, подтянут, улыбался. И, самое главное, - говорил компетентно, был точен в оценках, внес аргументированные предложения…

Анна Леонова, бывший первый секретарь Октябрьского райкома партии города Витебска, в течение тринадцати лет присутствовала на всех пленумах ЦК КПБ и собраниях партийно-хозяйственного актива республики. Была делегатом двух съездов Компартии Белоруссии. Участие в их работе явилось для нее настоящей школой партийности и профессионализма. Здесь было чему и у кого учиться.

Что касается Машерова, то он остался в ее памяти как выдающийся партийный руководитель, как необыкновенно чуткий, внимательный человек. Когда решались кадровые вопросы, белорусский « первый» всегда советовался с членами ЦК партии. Ей вспомнился один из пленумов. Петр Миронович вошел в зал заседаний, как всегда, с доброй приветливой улыбкой. Поздоровался. Затем сообщил, что работающий в должности секретаря ЦК по сельскому хозяйству Виктор Шевелуха переведен в Москву и что вместо него нужно избрать нового секретаря.

Глядя поверх очков на сидящих в зале, он спросил: «Есть ли добровольцы, желающие вступить в эту должность?» Зал молчал. Он повторил вопрос. Снова молчание. «В таком случае, - сказал он, - какие будут предложения?» Зал дружно ответил: «Дементей!»

Других предложений не поступило. Николай Иванович был избран единогласно. До этого он несколько лет работал секретарём Витебского обкома партии, затем заведующим сельскохозяйственным отделом ЦККПБ.

Николай Иванович Чехлов, бывший первый секретарь Фрунзенского райкома партии города Минска вспоминал:

— Работая в партийных органах, я постоянно убеждался в заслуженном авторитете Машерова. Высокая требовательность к кадрам сочеталась у него с заботой, вниманием к ним, их воспитанием и ростом.

Созданию творческой обстановки способствовала и его доступность, уверенность кадров в том, что их действия, инициатива будут правильно поняты, если они осуществляются в интересах дела. Было принято решение перевести производственные цеха Минского тонкосуконного комбината, расположенного в центре города, в другое место. Началось строительство...

В один из дней Чехлову сообщили, что на строительной площадке появились вооруженные солдаты, а армейские командиры приостановили строительство. Оказалось, что комбинат возводится на землях, закрепленных за Белорусским военным округом. Первый секретарь райкома партии позвонил командующему, генералу армии Третьяку, и попросил дать команду снять воинские посты, чтобы можно было продолжить строительные работы, заодно решить вопросы, связанные с отводом земель.

Командующий наотрез отказался, мол, решение проблемы не в его компетенции. И тогда Чехлов позвонил Крюкову,