стала тяжелой, сознание медленно уплывало, и мне казалось, словно я погружаюсь под воду. А дальше — снова тьма.

* * *

— Почему раньше не доложили⁈ — бушевал император.

— Но вы же сами приказали никому вас не беспокоить, — испуганно лепетал адъютант. Мужчина в возрасте, генерал, сейчас выглядел как нашкодивший мальчишка, застуканный отцом на месте преступления. Таким грозным своего императора адъютант еще не видел. И чего можно ждать от господина даже не представлял. От того страх лишь усиливался. — Особо подчеркнули, что даже ваш сын — не повод вас отвлекать.

— Вот именно! Сын, а не дочь! Она вам звонила⁈

— Так точно.

— Говорила связать ее со мной⁈

— Так точно, — генерал еще сильнее побледнел.

— Так почему не сделали этого⁈ Болваны!!!

А ведь зудело у императора. Еще с вечера нехорошее предчувствие было. Дар намекал! Но списал на сложную обстановку с ОСЛ. Внеочередное совещание по этому поводу провел, потому и приказал никому его не беспокоить. А вон оно как оказалось. ОСЛ и правда нанесло удар, но не там, где ожидали. В самом сердце страны ударили! Да как! Похитили охраняемый объект прямо из-под носа! Расслабились в его службе безопасности. На другие направления переключились, тем более что угроз хватало. Да и Ольга хороша. Ведь могла своим именем, как дочка императора, запретить эту поездку! Но не-е-ет… Любовь глаза ей застила. Испугалась, что этот сопливый парнишка отвернется от нее, если она приказывать ему начнет. А теперь вот плачет горькими слезами!

— Что сделано для возврата Травина? — немного успокоившись, спросил император адъютанта.

— Все силовые ведомства предупреждены. Листовки с внешним видом парня разосланы. Проводится досмотр всех, кто пытается покинуть страну. Вот только пробки образовались на пограничных постах, и иностранные туристы уже жалуются. Посольства нескольких дружественных стран ноту протеста нам прислали. Что делать с ними?

— Шли их!.. — хотел сматериться император, но все же удержался. — Ко мне их шли. А лучше, дополни циркуляр — граждан с багажом меньше шестидесяти килограмм выпускать после минимального досмотра. Не думаю, что кто-то сможет парня в сумке вывезти. Только если по частям. Но тогда и нам он уже не нужен. Я ведь правильно помню, что наниты в мертвом теле не только не работают, но и самоуничтожаются?

— Так точно. По данным его исследований, вне тела наниты в течение нескольких секунд саморазрушаются до состояния атомов.

— Ну и хорошо. Ищите! — добавил император, заканчивая аудиенцию.

* * *

Когда я снова пришел в себя, рядом уже никого не было. В горле першило от сухости. Голова болела так, словно я неделю бухал не переставая. Кое-как приняв сидячее положение, я огляделся.

Комната. Белые стены, такой же потолок. Из мебели — лишь привинченная к полу кушетка. Тоже белая. Все стерильно аж до ломоты в глазах и ярко освещено. Входная дверь одна — напротив стоящей у стены кушетки. Посмотрев вниз, убедился, что и пол белый. Примерно так я себе и представлял всегда лабораторную камеру, где меня будут резать на кусочки в попытках добраться до секретов вколотых мне профессором нанитов. И неважно теперь, что раньше я думал о камере ИСБ, а оказался у… да фиг их знает у кого. Может те же Горюновы меня схватили. Не думаю, что Игорь забыл и простил меня за то, что я встречаюсь с дочкой императора. А представляя традиции и нравы этого рода, не удивлюсь, если и его отец такой же. И чтобы не были попраны традиции, решил пойти против решения сюзерена.

О том, что меня могли похитить агенты ОСЛ, я даже не думал. Тут сказалась и уверенность в том, что это невозможно в центре страны. И тот факт, что нападавшие говорили по-русски. Поэтому когда ко мне все же пришел мужчина лет пятидесяти с молодым парнем переводчиком, я очень удивился. Правда «зашел» — громко сказано. Я этого сразу не заметил, но в боковой от кушетки стене оказалось сдвижное окно с пуленепробиваемым стеклом. Вот когда створка окна отъехала в сторону, я и увидел двух людей — того самого мужчину, довольно крепкого в белом медицинском халате и с папкой в руках, и парня. Тоже в медицинском халате, сидевшем на нем так, что было сразу видно — он его надел в первый раз, и в стильных прямоугольных очках с прозрачной «невидимой» оправой.

— Добрый день, Александр, — широко улыбаясь, начал парень. — Меня зовут Марио. А это, — легкий поклон в сторону мужчины, — Леонард Ланс. Ведущий ученый нашего института.

— Где я? — спросил я парня, когда тот сделал паузу.

— В Либертауне. Это…

— Один из городов ОСЛ, — перебил я парня, судорожно вспоминая все, что слышал об этом городе.

Либертаун — город «осликов», знаменитый тем, что половина их разработок была сделана здесь. Находится всего в сотне километров от моря, но имеет по слухам одну из лучших систем предварительного обнаружения вражеских сил, из-за чего город невозможно взять неожиданным наскоком. ПВО у них тоже одно из самых надежных в мире. В основном как раз благодаря раннему обнаружению старта ракет, что позволяет уничтожить их до подлета к городу. Ну и есть много других линий обороны, пройти которые без значительных потерь невозможно. Если мне не врут, то вытащить меня отсюда не под силу и императору России.

— Верно, — тем временем одобрительно кивнул парень. — Вижу, вы осознали свое положение. Тогда перейду сразу к делу. Мы предлагаем вам добровольное сотрудничество. Вы не сопротивляетесь и активно участвуете в исследованиях препарата, сделавших вас магом, а мы взамен даем вам свободу, гражданство и возможность жить в обществе, где все равны и нет господ и рабов. Что скажете?

Что скажу? Согласиться, означает — отказаться от родителей, к которым я испытываю самые теплые чувства даже после вселения в это тело. Отказаться от Оли, которая меня предупреждала об опасности и очень любит. И которую я оскорбил своим недоверием. В конце концов, как бы пафосно это не звучало — от присяги, которую давал в Школе. От перспектив, которые неизмеримо выше в родной стране. И все это заменить предательством? Дать себя изучать, и находиться постоянно в подвешенном состоянии. Потому что как только стану ненужным, от меня вполне могут избавиться. Нет уж!

— Пошли вы, — фыркнул я и улегся обратно на кушетку.

Вот когда парень перевел мои слова мужчине, я и понял его основную обязанность. Мужчина что-то ответил переводчику и покинул комнату за стеной. А оставшийся на пару минут парень, меня «обнадежил» напоследок:

— Вы все равно будете участвовать в исследованиях. По собственной воле или даже без нее.

После чего меня на несколько часов оставили в покое. Одного, с головной болью и дикой жаждой. Словно забыли обо мне.

* * *

— Почему на нем все еще активирована магическая броня? — спросил доктор Леонард, когда встретился с начальником службы охраны исследовательского центра.

— Не смогли снять без опасений за жизнь объекта, — бесстрастно ответил тот. — Судя по всему, эта броня — артефакт. Причем встроенный в организм и завязанный на красный кристалл у него на груди. При попытке повредить кристалл тело объекта забилось в судорогах. Я оценил вероятность его смерти при дальнейших попытках как девяносто процентную. С учетом приказа, что объект должен быть жив любой ценой, попытки снять броню были прекращены.

— Значит, он может это сделать лишь сам? — раздраженно спросил доктор.

— Скорее всего.

— Так заставьте его! Напугайте, уговорите, в конце концов, можно применить гипноз! Не мне вас учить. Ваша задача до завтрашнего утра снять с него эту чертову броню! Иначе я не смогу приступить к исследованиям.

— Я вас понял, — безразлично произнес главный охранник.

* * *

В следующий раз, когда обо мне вспомнили, ко мне пришел не ученый, а два дюжих охранника в форме с дубинками в руках. И зашли они через дверь, а не в соседнюю комнату, как тот Леонард Ланс с переводчиком. Я к тому моменту пластом лежал на кушетке, и мне было плевать на все, что происходит вокруг. Состояние организма оставляло желать лучшего. Потому на их появление я отреагировал… никак.

Те молча прошли до меня и вздернули на ноги, вызвав мимолетное раздражение и желание удавить поганцев. Ведь из-за них боль в голове, немного стихшая от спокойного лежания, дала знать о себе с новой силой. И я не стал отказывать себе в таком удовольствии.

Оба охранника находились не просто рядом — поддерживали меня с двух сторон, поволочив на выход.