Прошло три недели, как они живут в этом доме, куда она переехала еще до рождения Саши, скорее ей просто сказали собрать вещи и поставили перед фактом, что она живет теперь здесь. Проводя раньше в отеле большую часть времени, она и не замечал, насколько дом большой и пустой. И зачем только согласилась, надо было ехать к себе, там все такое родное, маленькое и уютное.

После того, как Герман расспрашивал ее о случившемся в машине у дома того человека, что их похитил, они поехали в больницу, конечно, уже другую. Полина молчала, не хотелось вообще ничего говорить, она была так потрясена и опустошена событиями, что хотелось тишины и покоя.

— Полина, ты скажешь, что случилось? Что произошло?

— Зачем?

— Чтоб я знал, а не выдумывал, как все было.

— Чтоб снова кого-то убить? — сказала и сама пожалела, увидела краем глаза, как Герман сжал кулаки на коленях, почувствовала, как повисла гнетущая тишина.

— Никто никого убивать не собирается.

Дальше ехали молча, уже в приемном покое, когда их с Сашей повели на осмотр, спросила о Владе.

— Где Влад?

— Не знаю, наверно, в другой машине, я его не видел.

Долгий осмотр, снова волнение, но врачи сказали, что все хорошо. Предложили остаться до следующего утра, на что Полина согласилась. Днем пришел Герман, принес ее телефон и вещи, что остались в той клинике, и за которыми ездил Влад. На телефоне десятки пропущенных от Илоны, Германа, Влада, они звонили, когда она пропала. Позвонила подруге, успокоила, что у нее все хорошо, что они в другой клинике. Даже было несколько звонков от матери, но с ней Полина решила поговорить потом. Несколько раз набирала Влада, но абонент был вне зоны доступа.

Когда пришел Герман, Полина старалась не смотреть ему в глаза, просто боялась. Боялась, что он поймет по ее взгляду все, что она чувствует и о чем думает, что хочет сказать. Боялась не выдержать его взгляда, вот только на сына, спящего в детской кювете, он смотрел совсем иначе. Морщинки на лице разгладились, он улыбнулся, гладил вместе с вороном на руке одеяло, которым тот был накрыт.

— Я хочу уехать домой.

— Утром поедем.

— Ты не понял, я хочу к себе домой.

Долгая пауза, теперь он смотрит на Полину, а в глазах чистый лед, даже холодно стало.

— Нет.

— Что значит, нет?

— Ты с сыном поедешь в наш дом. В свой дом.

— Почему ты так решил?

— Потому что ты моя женщина и будешь там, где тебе место. К тому же, у тебя небезопасно.

— Но…

— Это не обсуждается.

— А то что? Нас могут снова похитить? У стен уже этой больницы выстроилась очередь из ваших с Владом врагов, желающих отомстить?

— Тебе нечего бояться.

— Это ты так думаешь, ты так думал, а оказалось, что нет. Ты понимаешь, что мне страшно? Я просто хочу нормально спокойно жить и не оглядываться назад, не выискивать среди людей тех, кто решил вам отомстить. Кто знает, какой еще отыщется псих или больная девица.

Вот с девицей Полина угадала, а тут вины мужчин нет. И кто мог подумать, что интересы Рустама и Елены совпадут, где вообще они нашли друг друга? Как так вышло?

— Что сказал тебе Рустам?

– Он много что говорил, всего не упомнишь.

— Что именно?

Герман начал давить, Полина чувствовала это, теперь она понимала тех людей, которых он прессовал морально.

— Я устала, — отвернулась, давая понять, что не хочет с ним больше разговаривать.

— Полина?

— Не дави на меня, — повысила голос, но тут же осеклась, посмотрела на спящего сына. — Не дави, и не смотри так, словно я виновата во всем, это ваши игры, в которые вы заигрались. Точнее, вы решили поиграть в обычную жизнь, но ничего не выходит.

Он снова смотрел, девушка чувствовала, как его взгляд скользит по телу, как вызывает при этом бурю эмоций, как все они были перемешаны внутри и создавали диссонанс.

— Хорошо.

Герман тогда больше ничего не сказал, просто тихо вышел, закрыв за собой дверь одноместной частной палаты. А Полину накрыло, она начала задыхаться, накопившиеся за эти сутки напряжение, как натянутая до предела пружина, лопнуло. Она рыдала навзрыд, как не рыдала с тех пор, как ее бросила и предала первая любовь. Было так больно. Она не знала и не могла понять, почему так, ведь все живы, все целы, ее спасли, но легче не становилось.

Она так и заснула в слезах, выбившись из сил, а проснулась резко, словно вынырнув из глубины на поверхность. Перед глазами белая пелена, голова тяжелая, кое-как подняла ее, сердце дрогнуло, когда увидела склонившегося над люлькой мужчину. Протянула руку, хотела что-то сказать, но не выходило, голоса не было совсем.

Все как в тех ее снах, но вот мужчина берет ребенка на руки, но не уходит, а поворачивается к ней. Полина понимает, что это Герман, но сердце все еще продолжает отбивать неровный ритм.

— Смотри, Сашенька, мама проснулась.

— Привет, милый, — улыбнулась, поправляя волосы.

— Ты плакала?

— Нет.

— Не обманывай.

— Обманывать и недоговаривать — это ваша особенность, — кольнула Германа, но он лишь сжал губы, ничего не ответил.

Прошло уже три недели, как она в этом доме, только сейчас увидела, как красиво падает снег, что скоро наступит настоящая зима. А Полина словно застыла в одном времени, что никак не может отпустить все воспоминания, страх за сына, и принять самое страшное, что мужчины, которых она любит — убийцы. Что ей делать? Принять, расстаться, всю жизнь жить в страхе за ребенка, за них? Или уйти, просто остаться одной, воспитывать ребенка. Но Полина не была уверена, что ее так просто отпустят.

Но ведь она знала, точнее, не знала, а догадывалась, что им приходилось убивать, но чтоб вот так, женщину и ребенка, мать и сестру того Рустама, это было немыслимо.

— Полина! Полина!

Девушка вздрагивает, поворачивается, смотрит на стоящий рядом приемник радионяни, но он молчит, значит, Саша спит. Герман выключает воду, убирает ее руки, пальцы совершенно ледяные, смотрит на нее, и сердце сжимается. За те три недели, что она дома, они так и не поговорили толком, Полина шарахается от него, занята только ребенком, похудела.

Он виноват, очень виноват, но она так упорно не говорит, что произошло в том доме, что именно она услышала от Амирова, тело которого Тихон куда-то дел, что даже ему не говорит. Герман сам так долго не решается зайти к ней в спальню, которая раньше была их общей, рядом обустроил за один день детскую, чтоб их сын приехал сразу в свою комнату. Не знал, что покупать в детском магазине, поэтому чуть не скупил весь, пока консультанты не подобрали все, что надо.