— Вставай, надо уходить.

— Что? Куда уходить?

Посмотрела на окно, стараясь как можно незаметнее бросить взгляд на игрушку, что лежала рядом с сыном, делая вид, что накрывает ребенка, прикрыла и ее.

— Пойдем, пока все спят, я выведу тебя. Тебе надо уходить и уносить сына. Я не прощу себя, если дам Рустаму согрешить.

Мужчина говорил с акцентом, продолжал трясти Полину за плечо и показывал на дверь. Она узнала голос, это тот человека, который говорил Рустаму остановиться, прекратить свою месть за мать и сестру. Сердце кольнуло в груди от понимания того, что в смерти тех людей виновны Герман и Влад. Как теперь смириться с этим и жить дальше?

— Вы хотите мне помочь?

— Да, пойдем, пока все спят, я выведу тебя. Ты должна уходить, спасать сына, Рустам совсем неуправляем. Я сам не знаю, чего он добивается, но он может навредить вам.

Полина снова огляделась по сторонам, непонятно было, который сейчас час, и вообще, сработало ли отслеживающее устройство в игрушке, ведь это было оно? Девушка не знала, как быть, идти с этим мужчиной или ждать спасение здесь? Но неизвестно, сколько это займет времени, она должна предпринять хоть что-то, потому что ожидание сведет ее с ума.

— Пойдем быстрее, не думай, я не обманываю. Пойдем.

Она быстро укутала сына, прижала к груди, надела тапочки. Вышли в коридор, спустились вниз, повернули, снова какой-то коридор, темно и мало что видно. Но вот вспыхивает яркий свет, он бьет по глазам.

— А ты куда это собралась?

Знакомый до нервного тика голос режет слух, Полина поворачивается. Облокотившись на дверной косяк, стояла Лена, без белья, лишь майка накинута на голое тело.

— Я сейчас закричу, и проснется весь дом.

— Закрой свой поганый рот и иди откуда пришла, — мужчина отодвигает Полину в сторону, а та, словно в шоке, рассматривает Елену, словно перед ней совсем другой человек, а не та молоденькая и глупенькая блондинка, что была раньше.

— А вот у кого рот поганый, мы еще узнаем.

Она что, под кайфом? Речь и движения замедлены, глаза чуть прикрыты, растрепанные длинные волосы и синяки по рукам. Господи, да что с ней такое стало?

— Иди, иди вперед, там дверь.

Полина не отвечает, делает несколько шагов по коридору, но тут позади распахивается дверь, несколько лучей света пронзают полумрак, тяжелый шаги, шорох. За ним глухие удары, Полина сворачивает за угол, часто дышит, прижимая к себе ребенка. Она видела, как кто-то вооруженный в маске нанес удар Лене, как она так некрасиво осела на пол.

— Пошли, быстрее, — ее хватает за локоть все тоже старик, тянет, в лицо ударил прохладный воздух, ступеньки, кусты.

— Отпустите меня.

Полина отстраняется, осматривается по сторонам, она наверно на заднем дворе дома, эта темнота вокруг просто угнетает. Надо искать выход, калитку или ворота.

— Иди вдоль забора, — мужчина говорит и скрывается из вида.

— Господи, помоги.

Нет времени на истерику и слезы, а так хочется. Потому что она женщина, она слабая женщина с грудным ребенком, их похитили, это все так ужасно и безумно страшно. Но она должна быть сильной. Где-то слышны стоны, голоса, удары, она идет вдоль кирпичного высокого забора, но попадает в дым. Останавливается, дышит, Саша начинает плакать, качает его, успокаивая, делает несколько шагов в этом дыму, сама начинает задыхаться им, натыкается на кого-то, вскрикивает, оседая на землю, отползая назад по сырой траве.

— Полина, милая, это я. Все хорошо. Это я.

Голос такой знакомый, Полина даже не верит, что слышит его.

— Полина, Полина, это я. Ну, что ты, все хорошо. Посмотри на меня, девочка.

Ее подняли на ноги, сжали плечи, Влад с тревогой заглядывал в глаза, а у самой слезы катились по щекам. Он тут же подхватил ее с сыном на руки, куда-то понес. Такой родной, большой, любимый, от его запаха закружилась голова, Сашенька на руках заворочался.

— Вот так, давай в машину, парни, включите печку.

— Влад, только не уходи, пожалуйста. Не уходи.

— Я здесь милая, здесь.

Владу самому нечем было дышать, и это не от дыма, эмоции переполняли, разрывая на части. Он не ожидал, что наткнется во дворе на Полину с ребенком, он шел четко убивать Амирова одними голыми руками. Как получилось, что Полина на улице? Побег? Что, если они могли не успеть? Или ребята Тихона могли зацепить ее?

— Все хорошо, хорошо, я рядом. Тебе не холодно? Как ты оказалась на улице?

— Там мужчина, пожилой, он вывел меня из дома. Сказал, что надо уходить, пока все спят. Но ты нашел нас. Как хорошо, что ты нашел нас.

Влад снимает куртку, накидывает ее на плечи Полины, сам не может смотреть ей в глаза, потому что виноват. Виноват, что ей пришлось все это пережить, пройти этот ад вместе с сыном. Все-таки посмотрел, сжал зубы до скрежета. По щекам девушки текли слезы, под глазами темные круги, лицо осунулось, нижняя губа треснула, справа кровоподтек.

— Тебя трогали? Он тронул тебя?

— Нет, нет, Влад, не трогал. Нет, ничего такого.

Полина сидит в салоне машины, Влада стоит у открытой двери, она цепляется за рукав его джемпера. Даже в темноте видно, как его взгляд наполнен гневом, как сжимаются его кулаки. Если сейчас не остановить его, он поубивает всех вокруг, Полина не хочет этого. Не надо больше никого убивать. Ей и так нелегко принимать их такими.

Невероятное ощущение, когда по венам вместо крови разливается чистый гнев. Он пульсирует в висках, он стучит в сердце, он движет тобой, он окутывает разум, как едкий дым. Это чувство ни с чем другим не спутаешь, так было, когда сгорел дом с его родителями, так было, когда погибла Карина. Так происходит сейчас.

Соболь понимает, но должен сделать то, что должен. Ради будущего, ради сына, ради его счастья и спокойствия. А потом он уйдет. Так будет лучше.

В горле Полины стоит ком, Саша тихо плачет, но она будто не замечает, перед ней совсем другой Влад, которого она раньше не видела. Напряженный, он медленно скользит глазами по ее лицу вниз, задерживает его на завернутом в одеяло ребенке. Полина сама смотрит туда, Сашенька куксится, начинает плакать сильнее.

— Успокой его, — смотрит на сына.

— Влад, не уходи, останься с нами.

— Парни с тобой побудут.

— Влад!

Он сжимает ее руку, позади слышен грохот, выстрел, Полина вздрагивает. Но Влад разворачивается, уходит в темноту.

— Влад!

Он не оборачивается, дверь машины закрывает охранник, другой садится рядом. В салоне машины тепло, Полина качает ребенка, смотрит в одну точку, нет никаких сил больше ни думать, ни что-то делать. Она просто устала. Сейчас они там поубивают друг друга, но она уже ничего не может сделать.