— Вы просто чудо, сержант, — сказал Финбоу.

Румяное лицо Биррела лучилось счастьем.

— Сложное дело. Зацепиться почти не за что. Со стороны оно может показаться легким, но когда вникнешь, понимаешь, что это не так.

— Уверен, что вы справитесь, — подбодрил его Финбоу. — Я хотел спросить: вы не возражаете, если мистер Таррант завтра отлучится в Лондон? Ему назначено собеседование в совете директоров фирмы, которая собирается взять его на работу.

Биррел окинул Кристофера критическим взглядом.

— Могу я видеть уведомление о собеседовании?

Кристофер с улыбкой протянул письмо.

— Похоже, все в порядке, — сказал сержант, бросив взгляд на документ. — Думаю, после полудня вам следует отметиться в полицейском участке, так что если меня спросят…

— Если вы настаиваете. — Кристофер пожал плечами. — Хотя это не очень удобно. Куда я должен явиться?

— Я не помню названия полицейских участков в той части города, — смущенно ответил Биррел.

Я понял, что сержант совсем не знает Лондона, и предложил Вайн-стрит, внезапно вспомнив беспорядки во время соревнований по гребле. Биррел ухватился за эту мысль.

— Я как раз подумал о Вайн-стрит. Позвоню им и предупрежу о вашем визите.

Весь обратный путь к бунгало Кристофер улыбался своей кривоватой, но милой улыбкой.

— Алоиз Биррел, — сказал он, — производит впечатление человека, который постигал криминалистику на заочных курсах.

Финбоу рассмеялся. Я был слишком взволнован, чтобы веселиться. Каждый раз мне становилось все труднее бороться с дурными предчувствиями и страхами. Каждое возвращение в бунгало было чревато неприятными новостями. Счастливая развязка исключена. В лучшем случае я когда-нибудь смогу все забыть. В худшем… Я боялся даже об этом подумать.

К нашему возвращению остальные уже собрались за столом для ленча. Эвис не прикоснулась к мясу и теребила ломтик хлеба. Тоня выглядела почти такой же печальной, хотя ее глаза блестели в отличие от затуманенных глаз Эвис. Уильям сочувственно молчал, а Филипп был почти таким же потерянным, как в утро убийства. Мы с Финбоу и Кристофером заняли свои места; все продолжали молчать. Вдруг Тоня зевнула.

— Спать хочется, — сообщила она.

— Сочувствую, — отозвался Финбоу. — На вашем месте я вздремнул бы после ленча.

Похоже, эти слова вывели Тоню из себя.

— Ради всего святого, скажите же что-нибудь! Вам всем прекрасно известно, что ночью меня не было в спальне. Всем. Почему вы ни о чем меня не спрашиваете? Думаете, я замышляла убийство? Да?

Филипп взял ее за руку.

— Конечно, нет, дорогая. Просто не хотят вмешиваться в наши дела.

— Почему они молчат? Они же видят — мы хотим, чтобы они что-то сказали. Почему вы избегаете этой темы, Финбоу? Не верите, что я просто хотела рассказать Филиппу нечто важное? И не могла ждать до сегодняшнего утра?

— Это не мое дело, — бесстрастно ответил Финбоу. — Уверен, все ваши действия были продиктованы самыми лучшими намерениями.

Тоня закрыла лицо руками, и мы видели только копну рыжих волос.

— Обо мне вы тоже так думаете? — тихо спросила Эвис.

Ее бледное лицо было обращено к нам. Тоня вновь взорвалась:

— Кстати, а чем она занималась? Она тоже выходила из комнаты. Почему я не могу делать то, что хочу? Почему вы ее не спрашиваете?

— Ты тоже не спала? — резко спросил Кристофер с противоположного конца стола.

От удивления и тревоги его худощавое лицо стало еще суровее.

— Да, — едва слышно ответила Эвис.

— Не стоит так волноваться, — успокаивающе сказал Финбоу. — Мы с Йеном уже давным-давно обрели такое качество, как благоразумие. То есть после полуночи мы перестаем что-либо замечать.

Шутка вызвала улыбки на лицах присутствующих, и ленч закончился спокойно, без каких-либо вспышек раздражения. Тем не менее не обошлось без сердитых, подозрительных взглядов и неловкого молчания; было ясно, что нервы натянуты до предела.

После ленча я принес шезлонг на берег реки и устроился в нем, пытаясь разобраться во всем, что видел и слышал, — в произнесенных словах и в умозаключениях Финбоу. Вскоре ко мне присоединился сам Финбоу. К моему удивлению, он расстелил газету на траве и принялся раскладывать пасьянс.

— Все в порядке, Йен, — успокоил он меня, поймав мой изумленный взгляд. — Я не сошел с ума. Просто пытаюсь играть отведенную мне роль — вашего добродушного, но глуповатого приятеля. После каждого случая вынужденной демонстрации ума полезно показать вашим друзьям, что на самом деле я довольно туп. К сожалению, я так и не научился этому дурацкому занятию — пасьянсу. Полагаю, если выкладывать карты рядами, а потом одну поверх другой, это будет выглядеть достаточно убедительно.

Финбоу говорил, продолжая делать вид, будто раскладывает пасьянс. Тон его был необычно серьезен, и в нем отсутствовали привычные легкомысленные нотки.

— Я озадачен. Чертовски озадачен. И это чувство усиливается с каждым часом. Поведение Тони становится все более странным. О чем она рассказала Филиппу ночью? Почему боится, что это повлияет на его отношение к ней? И почему так волнуется Филипп? Его нелегко расстроить — он слишком беззаботен, чтобы обращать внимание на неприятности. Очень, очень любопытно. Теперь Кристофер. Он гораздо глубже этой парочки, что еще больше осложняет дело. Хотелось бы мне знать, что из сказанного им сегодня утром предназначалось специально для любопытствующих незнакомцев. В любом случае из нашего разговора по пути в деревню мне удалось извлечь один конкретный факт.

— Какой именно? — поинтересовался я, наблюдая, как он кладет короля пик поверх двойки бубен, что невозможно ни в одном из известных мне пасьянсов.

— Он не желает говорить об Эвис, — ответил Финбоу.

— И что, по-вашему, это значит? — Меня охватила тревога.

— Не знаю. Если поверить в слова Эвис, сказанные ночью, тогда все объяснимо. Мужчина не склонен говорить о женщине, которая не отвечает ему взаимностью. Особенно если он ее любит и они собираются пожениться. Все это выглядит вполне логичным; вероятно, Эвис нравится Кристофер, а сам он страстно влюблен в нее — вы же видели, как он страдал, когда я настойчиво расспрашивал его, — и оба они с сомнением относятся к перспективе брака.

— Тогда зачем они обручились?

— Не знаю. Но если все будут дожидаться любви, Йен, ваши ежегодные расходы на свадебные подарки существенно сократятся. Самый главный вопрос: как Эвис относилась к Роджеру? Ночью она сказала, что он был ей безразличен, и даже намекнула, что не любила его. Тогда мне ее слова показались убедительными. Я поделился своими мыслями с вами, и вы согласились. Но так ли это? Вполне возможно, она была слишком усталой, чтобы убедительно лгать.